История одного безумия

Дядя не допустил суда над примадонной, он отдал ей свой замок, где она писала мемуары, а меня судили и отправили в ссылку на птичий остров…

На мне не было вины, хотя в моих отношениях с примадонной было много неясного и за границей дозволенного…

Меня не было в городе, когда случился пожар… театр сгорел дотла… уцелела лишь сцена и гримерная комната, в которой нашли мой труп…

Ходили слухи, что мать мэра была замешана в поджоге, но следствие указало на других, выставив виновницей Кассандру, которую и уличили не столько в поджоге, сколько в ненависти ко мне и мэру…

Мэр подверг Кассандру и ее последователей изысканной казни…

Ходили слухи, что это Кассандра через подставных лиц подожгла театр, чтобы на его месте построить здание по своему вкусу…

В виновность Кассандры не все поверили, но она вынуждена была скрываться… ее видели в руинах женского монастыря с неким писателем, у которого нашли ее письма к мэру, по всей видимости, подложные… там были любопытные факты, которые сами по себе могли стать уликами, но следователь, который вел это дело, исчез, говорят, что он утонул в пруду, ставшем болотом вместе с бумагами… факт его мученической кончины был засвидетельствован свидетелями… в газетах писали, что он покончил с собой, но в этом можно сомневаться, правда, во внешности и в чертах характера следователя было много такого, что заставляло подозревать, не был ли он предрасположен к помешательству?..

Слепая судьба свела следователя с примадонной… он влюбился… он был деликатно нежен в отношениях с женщинами… он обожал примадонну и поджог театра воспринял как знак, и весьма прискорбный… затем последовало нашествие грязи, потом война с собаками… с точностью исполнилось пророчество моего дяди, которое Кассандра приписала себе…

Кассандра оставила о себе дурную память…

В ходе следствия следователь вынужден был обратиться ко мне за разъяснением тех вопросов, которые возбуждали в нем недоумение… он знал и о предсказаниях Кассандры, и указал на них как на факты, но увидев Кассандру на сцене в роли Жанны, а потом в гримерной комнате, он уже не знал, о чем ее допрашивать и какое предъявить ей обвинение…

Следователь находился в немалом затруднении…

Дело не пошло дальше, наткнувшись на новые осложнения, в том числе на доносы, в которых в поджоге обвиняли и меня…

В чем только меня не обвиняли…

Следователь не нашел, что в доносах было справедливого, и отложил дальнейшее разбирательство…

Между тем слухи о вине Кассандры распространялись по городу, как зараза, и бездействие следователя становилось подозрительным, он же ссылался на то, что дело нельзя вести по безымянному доносу и воплям толпы: не нужно доказывать вину Кассандры, достаточно ее признать…

Следователь не мог смотреть на Кассандру как на подозреваемую… он не верил молве и слухам…

У кассандры были враги, но не было обвинителей… никто не осмеливался обвинять ее…

Говорят, было письмо следователя к мэру но судьба этого письма неизвестна, хотя поводов сомневаться в действительности этого письма нет никаких…

В письме следователь сознавался в своем бессилии… он не мог задержать настоящих преступников, хотя знал их имена…

В невиновности примадонны мэр был настолько убежден, что запретил даже разыскивать ее, но после вмешательства жены приказал арестовать и допросить ее, если только она объявится…

Как бы там ни было, положение Кассандры нисколько не изменилось к худшему, напротив…

В этом темном и незавершенном деле пострадали и другие, но не так ужасно, как следователь…

Он был лучшим, каких только знал город…

Распоряжением мэра Кассандре было запрещено появляться на сцене…

Она исчезла… исчез и мэр…

По факту исчезновения мэра было открыто дело и исписано много бумаги, пока не нашли его вещи в камнях на берегу пруда, ставшего болотом, но это вряд ли достоверно…

Слухи о причастности к пожару меня и Марка ни на чем не основаны… в нашем отношении к власти не было ничего вызывающего или раздражающего… и я скорее сдерживал толпу, чем поощрял ее плачами и вопли, тем не менее, на меня завели дело и подвергли домашнему аресту… мне запрещено было показываться на людях…

Новое распоряжение мэра не отменяло запрет, а лишь дополняло и видоизменяло его…

С исчезновением мэра в положении примадонны наступила перемена к лучшему… она была возвращена из места ссылки… вернулся и Марк… его не допрашивали, спросили только о замогильных записках моего дяди, относительно которых были даны неясные указания…

Мои письма и записки примадонне сгорели вместе со мной, как уверяла молва… о них говорили все, хотя много света на эту историю они не пролили…

Новому мэру крайне неприятно было ввязываться в подобные процессы, и он даже проявил покровительство, как бы оно не было ограничено, которое примадонне пришлось терпеть ввиду ее особенного положения… правда, она это покровительство воспринимала как унижение…

Мэр был человек деятельный, справедливый с твердыми нравственными устоями…

Я был замешан в этой не чужой для меня истории, но арест по доносу был для меня также внезапен, как и ссылка…

Потом было нашествие грязи и война с собаками…