История Одного Чаепития (СИ)

Булль залюбовался их игрой и искренне порадовался их счастью, но врожденная осторожность и страх перед расой больших взяли свое. Гном попятился, уступая пространство, и спрятался за стволом низкорослой старой березы.

То и дело, взрываясь смехом, глубоко дыша, блестя здоровым потом на раскрасневшихся лицах и отфыркиваясь, словно дельфины, влюбленные поднялись на вершину.

- Не догнал, не догнал! - поддразнивала девушка спутника. - Я первая!

С мукой в душе гном закрыл глаза. Он знал, что должно было произойти сейчас, но помешать тому был не в силах.

- Согласен! Согласен! - сказал юноша. - Приз твой!

Нагнувшись, он сорвал ромашку - его ромашку! - и воткнул ее в золотые волосы девушки.

- Вот он, твой приз!

Влюбленные бросились в объятья друг друга, а гном, сраженный горем, упал наземь. Струна порвалась в его груди, в глазах потемнело, и он подумал, что жизнь кончилась. Иначе ведь не могло просто быть.

Сколько пролежал он без чувств за старой березой, никто сказать не может, а сам он не помнит. Долго он лежал так, до тех пор, пока звуки мира, как оказалось, продолжавшего существовать, как ни в чем ни бывало, не проникли в его сознание. Посопротивлявшись его натиску, сколько мог, поскольку считал существование мира после произошедшего несчастья невозможным, Булль поднялся на ноги, глубоко вздохнул и обиженно огляделся.

Влюбленные, обнявшись, сидели на траве неподалеку. Они упоенно молчали, слившись в счастливом моменте, поглощенные единой гармонией чувств.

Взглядом, полным остаточной сердитости и возмущения, Булль посмотрел на девушку, которую мог видеть в профиль, и ахнул!

Ромашка, его символ красоты, верности и целомудрия, его идеал, сияла в волосах девушки маленьким солнышком, теплым и ласковым. И, омываемая этим тихим сиянием, девушка и сама казалась небесно красивой, одухотворенной и возвышенно целомудренной. Это был миг всеобщей, по версии Булля, гармонии. Но присутствовавший в этом уравнении юноша нарушил ее словами:

- Радость моя, какая же ты красивая!

Девушка счастливо засмеялась, а юноша вскочил на ноги, отошел на несколько шагов в сторону и со словами "Не гаси улыбку, любимая", поднес к глазам небольшой черный ящичек. Девушка улыбнулась еще ослепительней, юноша нажал на кнопку на ящичке. Раздался щелчок.

Внезапный страх поразил Булля, словно гром среди ясного неба. Он отшатнулся, как от удара, наивно заслонив руками сердце, неуклюже, откинувшись назад, повернулся и бросился прочь. Травы и лютики пытались удержать, остановить, унять его бег. Они мягко заплетали его ноги, цеплялись за него своими ручками, но он только отмахивался от них, слабых, и бежал, бежал все дальше. Впрочем, со стороны движение его было почти незаметным, только верхушки трав колыхались слегка над его головой, словно и не гном то был, а, как всегда, непоседа ветер.

Сколь долго гнал он себя в затмении своем, гном не помнил. Долго. Душу его жгла обида за попранный, как ему казалось, идеал, а в голове все мысли сошлись в одном вопросе: кто создан для кого? Цветок для девушки, чтоб радовать ее своей красой, или же, напротив, девушка, чтоб поклоняться красоте первичной?

Булль и раньше был склонен пофилософствовать.

Внезапно он остановился, пораженный.

- А ведь она прекрасна! Прекрасна! - подумал с безнадежной ясностью.

Подумал так - и разлетелись в стороны все мысли прочие как несущественные. Еще гном вдруг ощутил жар, неведомый ему по опыту всей его прежней жизни. Он покраснел при этом, запунцовел, как эта моя пишущая машинка. Повернувшись кругом, он сночала медленно, словно нехотя, словно преодолевая невидимое сопротивление, а дальше все быстрей и быстрей, все ускоряясь, помчал обратно.

Такие они, гномы, то в одну сторону мчатся, то в другую.

Да, он торопился вернуться на покинутый им в спешке холм. И снова, одна лишь мысль владела его вниманием: скорей, скорей увидеть и поклониться! Поклониться великой вечной красоте, стать ее послушником, ее оруженосцем.

Но опоздал!

Когда прибежал он обратно, на знакомом до боли пригорке никого уже не было, и даже трава, примятая влюбленными, успела подняться, скрыв их следы.

Простояв в слезах на вершине холма до луны, собравшись с духом, гном наш отправился в дальние края, туда, где жили люди. Верилось ему, что в той стороне когда-нибудь обретет он вновь свой идеал.

Вот так, в конце концов, и оказался гном за мешком чернослива, хотя, как известно, обычно гномы не живут рядом с людьми и в их жилищах, это удел домовых. Конечно, когда здесь появился Булль, в доме этом жили совсем другие люди. Но - обо всем по порядку.