История одного Человека

На этом Валенс дал разворот в пол оборота и тут же ретировался, дабы скрыть ото всех выступившие на глазах слёзы. Ваний же помнил тот взволнованный взгляд короля, который пал на него после вымещенного приговора. В том угадывался посыл. И посыл весьма очевидный – это не позволить Дивайду встретить свою погибель при первом же исполнении долга.

К первым лучам солнца следующих суток, мастер и его ученик, то бишь Ваний и Дивайд, были готовы отправляться. С ними был сопровождающий эскорт, в лицах двух близнецов-ищеек – Номоса и Логоса и одного никудышного стрелка, но зато весьма филигранного мечника – Пайдея. Так этот квинтет самоубийц воссел на Цитринитас и отправился к сеням особняка Калиго.

Добро пожаловать в Нигредо

Маршрут занял около трёх суток. На протяжении каждого дня, а то и ночи, Ваний вдалбливал в черепушку своего друга подробности о Нигредо и то, что следовало-бы ожидать от обитавших там существ. Спросив в начале своих уроков, что же самому Дивайду известно обо всём их ожидающем, он ответил:

– Ну… Деревья там не самые красивые, да и пахнет чем-то забродившим: то ли спиртом, то ли какой-то заплесневелостью, если уж не гнилостью.

И как легко догадаться по всё ещё пульсирующему желваку горе-ученика, ему в очередной раз прилетел очередной щелбан.

– Дурачьё! Не на деревца засматривайся, а на душу людей, живущих там. С некоторыми нам уже довелось повстречаться на паре станций.

– В самом деле? – неприкрыто удивился Дивайд.

– Да, – тихо подтвердил Ваний. – Они напоминали тех торгашей, что в подворотнях раскрывают себя, точно свиток, давая обозреть пришитые к внутренней прокладке плаща самые диковинные ценности. Только вот, не заморские диковинки тебе будут предлагать, а скорее смерть, да в придачу ещё на блюдце с голубой каёмочкой.

Дивайд вопросительно наклонил голову, недоумевая, что же значит «с голубой каёмочкой».

– Эх… – протяжно выдохнул Ваний. – Это значит, что тебя скорее всего оглушили бы, отнесли в какое-то особое место и принесли бы там в жертву, тем самым совершив ещё один из ритуалов богини пустот. Благо, ты хоть что-то видишь, вроде изменения листвы. Тебе должно быть непривычно видеть что-то не вечно зелёное, не так ли?

Тут стоит пояснить, что на территории Столицы и до рубежа Альбедо, деревья никогда не увядают. Они ежегодно простаивают с зеленоватыми зачёсами и с хлорофиллового оттенка бородами. Чуть поодаль, уже за Альбедо, но не достигая Нигредо, листва утрачивает своё бессмертие и начинает мерцать золотистостью. В самом же Нигредо, если где и оставались лепестки, они были бурого оттенка с множеством чёрных вкраплений, словно бубонные язвы на умирающем от чумы теле. А если кто протиснется через кислотные переулки малодушного Нигредо и выйдет в домировую Пустошь, то он обнаружит полностью голые, врощенные в сухой глянец не то деревца, не то минималистические произведения искусства, так как стволы тех древ по толщине соразмерны ветвям, а цветовой покрой коры словно бы измазан в саже. Такими вот природными различиями, мир делился на четыре основные области: Рубедо, Альбедо, Нигредо и Пустошь. И только в центре Столицы было древо, что обладало динамикой; оно не статично пребывало в каком-то одном одеянии, а предрасполагало к обновлению своих головных уборов. Сейчас листва на том дереве золотилась и мерно опадала, вскоре она полностью исчезнет и оставит после себя голые сучья, а затем… Затем никто не знал, что же может наступить. Будет ли весенняя пора с очередным распусканием зеленоватых почек – подтвердить это не удосуживался ни один ботаник. Единственные, кто могли составить относительно верный прогноз были волхвы и кудесники, видящие в древе на площади не деревце природной конституции, а энергетический столп мироздания, отражавший собой состояние всех живущих на этом свете. Последний отпадающий листик будет обозначать не наступление зимнего сезона, а приход той же хладности в сердцах человеческого рода. Уж не будет ли это знаком, что к периоду безлиственной поры, человек перестанет быть человеком, а в мире останутся одни лишь искомцы? Колдуны боялись таких предположений, от чего всячески скрывали их от массовой огласки, но в своих эзотерических братьях, они неусыпно обсуждали такой расклад и всё пытались создать средство, которое смогло бы остановить или хотя бы замедлить старение древесного вестника опустошённости. Но какие-бы тексты не зачитывались, каким-бы письменам не удостаивался почёт стать использованными в качестве антипроклятия, все магические старания не могли подарить всё чахнущему древу необходимое бессмертие.