История одного детства

— Работает… Не выходит из повиновения… — повторяла насмешливо матушка… — Дети не могут, не смеют выходить из повиновения родителей! Если бы кто-нибудь из моих дочерей хоть настолечко, она указала на кончик своего мизинца, — осмелился бы забыть это… О, я сумела бы заставить ее опомниться!

Затем, несколько успокоившись, она продолжала уже не так яростно:

— Сами они видят, да и я им, кажется, достаточно вбивала в голову, что у них нет ничего. Но тогда, когда это нужно твердо помнить, у них это как-то вылетает из головы. Изволите видеть: объявляют вот этой, — кивнула она на Нюту, — что Савельев сватается к ней… Что же вы думаете? Вдруг начинает болтать всякие пустяки: "Боюсь… У него дикие глаза… Он страшный. Я еще так молода… Он стар для меня". А когда я на днях объявляю ей, что этот брак для семьи очень нужен, она изволила даже стращать меня: "Умру… Брошусь в озеро… Ненавижу его". Вот видите ли, Наталья Александровна, — говорила матушка с возмущением, — когда на деле надо выказать матери доверие и послушание, как они поступают… Но я, конечно, обращаю нуль внимания на всю эту ерунду! Как ты думаешь, — обернулась она к Нюте, — зачем существует закон, чтобы дети беспрекословно повиновались родителям? С благу-магу, что ли, его сочинили? Нет-с, извините-с, такой закон существует потому, что родители, как более опытные, гораздо лучше понимают пользу детей, чем они сами.

Во все время обеда матушка говорила почти одна. Поразив всех новостями, она стала сообщать подробности своих планов.

Все у матушки было обдумано до мелочей. К вступительному экзамену я должна быть подготовлена не только хорошо, но блистательно, чтобы попасть сразу же в разряд первых учениц и кончить курс с золотой медалью. Медаль, рассуждала матушка, дает бедной девушке очень много: она обеспечивает ей хорошее место. Необходимо с первого же шага привлечь внимание начальства и учителей. Поэтому приготовлять меня к экзамену будет Савельев, который проявил свои способности в этом деле при занятиях со мной французским.

— Придется приспособить его и к хозяйству, — продолжала она. — Ему самому приятнее будет приносить пользу моей семье, хлеб которой он с женой будет есть

При этом матушка рассказала, как Савельев обрадовался, когда она намекнула ему, что он с Нютой будет жить у нее.

— Я, конечно, не в восторге от этого брака, — добавила матушка: — гол, как сокол. Все, что имеет, гнилой домишко в две горницы: значит, и поместиться-то обоим негде… Что ж делать! Был бы только дельный человек. Уж куда нам о состоянии мечтать. Меня смущают только его странности. Но когда будет жить со мной, я все эти глупости выбью у него из башки!

— Ах, глупышка, глупышка, — обратилась она вдруг к Нюте, — что это ты с таким отчаянием смотришь на все? Уж не думаешь ли ты, что твоя родная мать сделает тебя несчастной? Сыграем свадьбу… В первое время ты и твой муж будете свободны. С Лизой позаймется Саша… Ну, а потом, конечно, вам обоим придется серьезно взяться за дело!

Высказанные матушкой взгляды на брак и родительскую власть ни у кого не вызвали возражения. Браки по желанию родителей были в ту пору обычным явлением. Но Воинова, знавшая по опыту, что значит жить с нелюбимым человеком, должно быть, искренно жалела сестру. Когда матушка после обеда пошла немного отдохнуть, я видела, как Наталья Александровна с заплаканными глазами крестила и целовала Нюту, рыдавшую на ее плече.

АНДРЮША НА ПОБЫВКЕ

Саша упросила матушку не брать меня домой до ее возвращения из пансиона, и я провела у Воиновых целый месяц. За это время матушка ни разу не навестила меня, что очень удивляло Наталью Александровну. Наконец за мной приехала Саша, только накануне возвратившаяся домой.

В первый раз я видела ее в красивом длинном платье, сшитом по моде, как у настоящей взрослой девушки в летней хорошенькой шляпке, в перчатках и зонтиком в руках. Хотя нам всем было известно, что в пансионе к окончанию для нее был приготовлен новый наряд, но для меня было так странно видеть кого-нибудь из нас хорошо одетым, что я при виде Саши остолбенела. Пораженная, я остановилась в нескольких шагах от нее.

"Шурочка, моя прелестная Шурочка", — думала я, разглядывая сестру, и вдруг с радостным криком бросилась ей навстречу.

Мы возвращались с сестрой в лодке. Когда лодка причалила к берегу, нас встретила Дуняша, жившая с Сашей в пансионе, и быстро стала сообщать домашние новости. Оказалось, что пока Саша ездила за мною, приехал на побывку старший брат Андрей…

— Бравый кавалер, из себя красавец, от барышень проходу не будет, — докладывала Дуняша. — Барыня-то на него просто не наглядится. Что греха таить — любит-то она его больше всех своих детей.

Как только Саша узнала о приезде брата, она помчалась к дому, а я отстала от нее, чтобы узнать остальные новости.

Матушка только что отправилась с Савельевым по делу в Бухоново.

— Видно, барыня решила приучить его к хозяйству… Да и что так-то ему без дела путаться. Может, оттого и дурит… Ну, да барыня живо его к рукам приберет, — рассуждала Дуняша.

— Нюта все еще плачет?