История одного детства

— И, боже мой, рекой разливается!

— А где Домна? — спросила я, и сердце сжалось к меня от тревоги.

— Как только барыня с похорон возвратилась, так в тот час на скотный сослала. За какую провинность, барыня не изволила сказать, а чтобы, значит, говорит, духу твоего не было… Теперь я одна буду у вас горничной, — торопливо говорила Дуняша. — Уж всей моей душой буду вам потрафлять, чтоб, значит, вас не прогневать.

Я не задумалась над тем, почему после няниной смерти Домна исчезла из нашего дома. Только много лет спустя я узнала от матушки, что в предсмертной своей беседе с ней няня рассказала ей о том как Домна плохо смотрела за мной. Боясь, как бы я без нее опять не попала в руки этой горничной няня позаботилась обо мне в свою последнюю минуту.

Когда я вошла в залу, где брат болтал с сестрами он расцеловал меня, посадил к себе на колени и, оглядывая меня, вдруг разразился смехом:

— Лизуша, да ты одета по последней парижской картинке!

Но затем, сокрушенно покачав головой, сказал:

— Зачем так уродуют девочку? И в таком наряде она была в гостях в богатом доме. Нюта, да и ты не лучше одета, а еще невеста. Ведь в порядочном петербургском доме ты в таком виде не могла бы даже прислуживать за столом.

И он стал смело говорить о том, что матушка, видно, чудит больше прежнего и, наверно, окончательно забыла о том, что ее дети — дворяне, и что лично его она страшно конфузит перед товарищами: за весь год его пребывания в дворянском полку в Петербурге он получил от нее лишь несколько жалких рублишек. Как только матушка возвратится, он сегодня же затеет с ней об этом серьезный разговор.

Нюта и Саша возражали брату, говорили, что у матушки ничего нет, что она с утра до ночи бьется, как рыба об лед.

— Куда же деваются деньги от продажи разного домашнего хлама? Ну, например, масла, коров и другой дребедени? — спрашивал он.

Сестры отвечали ему, что, несмотря на нашу крайне скромную жизнь, все же приходится кое-что покупать для дома, но большая часть денег идет на постройку и ремонт разных хозяйственных зданий. В нынешнем году отстроен заново скотный двор, а также хлева для свиней и для овец.

— Как! — вскричал Андрюша в бешенстве. — Всякие скоты… четвероногие, животные… бараны и свиньи ей дороже нас, ее родных детей!

Сестры отвечали, что если не будет скота, хозяйство пойдет прахом и самим нам нечего будет есть, но брат продолжал выкрикивать:

— Да поймите же вы наконец… Это ведь прямо нелепость! Вы думаете только о будущем, а в настоящем по-вашему, хоть околевай. Мне очень скоро решительно ничего не нужно будет от "нее"… Буду получать жалованье… Оно будет увеличиваться. "Ей" еще смогу уделять. А уж вас, сестренок, я не позволю наряжать как нищенок. Сам буду покупать и посылать вам платья. А то "она" и на моих деньгах, присланных для вас, будет устраивать экономию для улучшения хозяйства.

Когда Андрюша высыпал все, что у него накопилось на душе, он стал насмехаться над предстоящим браком сестры.

— Было бы понятно, — говорил он, — если б матушка выдавала, дочь за богача, чтоб поправить дела: так делают все, и это натурально, но выдавать дочь против ее желания, чтобы сделать из зятя своего приказчика и учителя… Вот чудиха-то! — восклицал он. — Попомните мое слово — здорово "она" нарвется с ним. "Она" думает, что чужим человеком можно так же помыкать, как своими детьми или крепостными. Ну, покажет он "ей" себя…

Но тут Саша перебила брата и стала умолять его исполнить одну просьбу.

— Господи боже мой! Кажется, ты думаешь, что я бревно бесчувственное. Я до смерти люблю всех вас, сестренки. Я все рад для вас сделать. Говори же — в чем дело?

Саша убеждала брата, что если кто и может теперь спасти Нюту от ненавистного брака, то только он, так как матушка любит его больше всех нас. Она просила Андрюшу поговорить об этом с матушкой, но предупреждала, чтобы он был очень осторожен, не раздражал ее и ни за что не упрекал, а доказывал лишь, что она может ошибиться в своих расчетах на Савельева.

Андрюша горячо принял к сердцу все, что сказала Саша, и решил во что бы то ни стало добиться в этом Деле успеха.

— А если Савельев расхорохорится за отказ, — заявил он важно, — он будет иметь дело уже со мной.

Мы пришли в такой восторг от его слов, что бросились его обнимать, а Нюта даже целовала его руки.

— Ах, дурочки, дурочки, — повторял растроганный Андрюша. — Неужели вы думаете, что я дам вас в обиду? -I

Как только матушка возвратилась домой, брат понесся за ней в спальню. Донельзя спыльчивый и горячий, он сразу же забыл предостережение Саши и отбросив всякую осторожность и хитрость, принялся упрекать матушку за нелепый брак сестры.

Не прошло и нескольких минут, как до нас донесся громкий, негодующий крик матушки. Затем матушка с шумом распахнула дверь спальни и вытолкнула Андрюшу властной рукой.

Взбешенный, прибежал он к нам и бросился на стул.

— Как с мальчишкой… чуть не дерется! — начал было он, весь дрожа от гнева.

Но Саша зажала ему рот и вместе с Нютой потянула его в переднюю, а оттуда в сад. Я побежала за ними.