История одного эльфа

Господин Хашша вертелся тут же, то исчезая по своим делам, то возникая опять. Всякий раз он отдувался, вытирал с лысины пот, сопел, пыхтел, потел, ворчал и вообще изображал страдание, занятость и вселенскую скорбь. Я молча терпел, прислушиваясь к далекому шуму арены и пытаясь по звукам угадать, что там сейчас происходит. Мы, эльфы, умеем ждать – когда у тебя впереди по меньшей мере полторы-две тысячи лет, ожиданию обучаешься с младенчества. Достаточно сказать, что первые шаги ребенок-эльф делает к двум годам, первое слово произносит года в три, а зависеть от матери перестает годам к пяти… Но, простите, я отвлекся. Кажется, наступила моя очередь.

– Глашатай только что вас объявил! – завопил Ухарь, врываясь в комнатку. – Ну, вперед!

Он звучно шлепнул меня между лопаток, подгоняя.

Раскатистый шум трибун плыл навстречу, усиливался при каждом шаге. Крики достигли апогея, когда мы с Серым Барсом одновременно шагнули из двух боковых выходов. Прославленный боец был почти обнажен, как и я: кроме наголенников, наручей, стальных наплечников и поддерживающих их ремней, на нем ничего не было. Шлем с кольчужной сеткой вместо маски он нес в опущенной руке и, поймав мой взгляд, еле заметно кивнул. Я ответил ему таким же кивком, после чего мы, плечом к плечу, прошли через всю арену к покрытой белым полотном ложе, где ждал богоподобный кали – полноватый мужчина средних лет, тоже закутанный во все белое. На белизне яркими мазками выделялись золотые туфли и золотой пояс. Округлое, обрамленное коротенькой завитой бородкой лицо выглядело довольно умным, а черные глаза – живыми и внимательными.

Мы одновременно преклонили колена, и Серый Барс звучно произнес:

– О солнце Калимшана, богоподобный и лучезарный кали, свет мудрости и добродетели которого осияет всех, кому выпало счастье жить под одним небом с тобой! Твои гладиаторы приветствуют тебя и просят соизволения усладить твой взор показом своего искусства!

– Здравствуйте, – сказал я, когда до меня дошла очередь, – и… э-э…

Серый Барс склонил голову и зашевелил губами, подсказывая.

– И да продлят боги твои дни, – начал я повторять за добровольным суфлером, – на радость всему миру!

– Хорошо сказано, – ответил кали, – не думал я услышать такое от дикаря с севера. Хочу пообещать, что тот из вас, чье искусство мне сегодня понравится больше, может просить у меня все, что угодно. Обещаю исполнить его просьбу… если она, конечно, вообще может быть выполнена! А теперь – вперед!

Унизанная перстнями монаршья длань простерлась в воздухе.

Мы с Серым Барсом отошли на середину арены и встали друг напротив друга. Два судьи поспешили занять места рядом с нами.

– Ты что, не мог выучить такой простой текст? – шепотом поинтересовался мой противник. – Обязательно надо было подсказывать?

– Я же дикарь с севера! – парировал я. – Мы умеем только сражаться, а языками пусть болтают другие. Ты, главное, не забудь, как мы вчера репетировали!

– Эй! – забеспокоился один из судей. – Что за переговоры?

– Это я обещать ваш гладиатор, как я стать его убивать! – сверкнув глазами, прошипел я, намеренно коверкая язык.

К чести Серого Барса, бойцом он оказался отменным. Наш поединок начался в точном соответствии с тем, что мы вчера задумали и отрепетировали во дворе. Двигался мой противник превосходно, быстро, плавно и красиво – наследие предков-эльфов. Его выпады и удары были сильными и стремительными. Сказать по правде, я получал удовольствие, сражаясь с ним. Иногда меня даже посещала крамольная мысль, что все это вполне могло бы происходить на пиру какого-нибудь нашего лорда – да того же Наместника Кораллового, – и мы – всего лишь два гостя на этом пиру, которые не столько сражаются, сколько танцуют, вместо ритма высекая искры из мечей.

Память у парня была прекрасная – он ни разу не ошибся. Но вот я, в кои-то веки раз получая истинное удовольствие от «танца с мечами», немного забыл, где нахожусь. Я на долю секунды прикрыл глаза и представил, что мы сражаемся с каким-нибудь лордом на пиру у Наместника Кораллового, самые прекрасные глаза взирают на нас и…

Задумавшись, я пропустил удар и опомнился, когда почувствовал боль – лезвие глефы оцарапало мне ногу чуть выше колена.

– Ты посмотри, что ты наделал! – зашипел я на Серого Барса.

– Виноват! Переиграем, – пожал он плечами, отступая и мгновенно переходя к обороне.

– Какое, к гоблинам, «переиграем»? – заревел я. – Я же изойду кровью!

Ну, положим, тут я хватил лишку – кровью я от такой раны мог истечь только к вечеру, да и то если все это время продолжал бы двигаться. Но и без того мне было ясно – наш продуманный и отрепетированный вчера план – даже видевший черновой вариант Ухарь признал, что ему немного жутко, – приходилось срочно менять. А было так жаль! Мы запланировали кувырки и подсечки, потерю оружия и рукопашный бой, эффектные броски и «мельницы»… И все это летело к Покровителям из-за небольшой царапины на ноге! Ведь этот бой могли остановить после первой крови!

Надо было срочно равнять счет. И я обрушился на Серого Барса с высоты своего роста.