История одного гоблина. Два в одном (СИ)

Старательно подавляемое чувство встрепенулось в душе парня, одетого в грубый монашеский балахон, и выплеснулись наружу. Он точно знал, что это не магическое наваждение: чары демонов не властны над членами Ордена. Михель наконец отважился себе в этом признаться: это любовь.

«Как-то уж слишком быстро все это», – мелькнула было мысль. – «Почему у меня ощущение, что я знаю Хиенну много лет?»

Суккуба продолжала сотрясаться в рыданиях, и человек просто отогнал сомнения прочь. Они просто не имели значения.

Демононенавистник Михель вдруг осознал, что, в сущности, мир устроен немного не так, как рассказывали в Ордене. Человек принял новое знание на вооружение и бросился, отбросив остатки сомнений, утешать ту, кого должен был беспощадно убить еще при первой встрече.

Орк топтался у огромного жаркого камина. Он делал три-четыре шага в одну сторону, затем замирал и полностью извлекал из ножен меч. Проверив пальцем качество заточки, воин резким движением возвращал клинок на место, разворачивался и застывал на пару секунд. Затем зеленокожий медленно, намеренно подволакивая ногу, ковылял в обратном направлении.

Аггрх ощущал собственную беспомощность и бросал растерянные взгляды на плачущую суккубу. Ревность, жалость и много других противоречивых эмоций клокотали в груди бывшего гладиатора. Хиенна явно отдала предпочтение монаху, оттолкнув прочих утешителей, и орку это совсем не понравилось. «Михель то, Михель се», – раздосадовано сплюнул он на мраморный пол.

Хотя ревность проистекала больше от чувства собственничества, Аггрху от этого легче не становилось. Он не привык делиться женщинами, а какой-то человечишка без видимых усилий опередил в любовных делах бессменного чемпиона гладиаторской арены Грюнвальденбурга. Противоположный пол слишком избаловал орка своим вниманием, чтобы взять и просто смириться с поражением.

Воин заскрежетал зубами, отвернулся и уставился на огонь. Отблески языков пламени заплясали в его зрачках, придав и без того свирепой морде еще более устрашающее выражение.

Остальные компаньоны между тем участвовали в увлекательном действе: составляли контракт с дьяволом. Бурбалка вспомнил свой опыт общения с потусторонними силами, а Адинук оказался искушенным в юридических тонкостях. Троу многое повидал за годы жизни в Подземье, известном своими жестокими законами.

– Я, – сказал бард, – по своему опыту знаю скользкие моменты при составлении договоров. Однажды сам поплатился за невнимательность, теперь меня так не обманешь.

Гарб с готовностью принял помощь обоих. Каввель решил поприсутствовать из любопытства, решительно не понимая ни языка, на котором составлялся договор, ни витиеватых архаичных формулировок, зато осознавая важность готовящегося документа.

– А вот это что за пункт? – встревал он иногда с вопросом, нависая над столом, за которым решалась судьба мира.

Пламя свечей плясало в дорогих вороненых с позолотой канделябрах, показывая замысловатое представление театра теней на расписанных отнюдь не адскими пейзажами стенах.

– Это на случай вмешательства Део, – терпеливо объяснял Анделефт.

– А это?

– Это защита от одностороннего расторжения контракта.

– А этот?

– Предусматривает случай нашествия насекомых и уничтожения ими одного из экземпляров контракта, – невозмутимо отозвался советник.

– А…

– От надоедливых вопросов минотавров, – буркнул начинающий закипать жахани.

– Ого! – прикусил губу Каввель, чтобы не ляпнуть лишнего.

Обсуждение деталей затянулось надолго. Дьявол оказался редкостным крючкотвором, и его стандартный договор содержал уйму безобидных на первый взгляд мелочей, которые при внимательном рассмотрении грозили страшными последствиями при их несоблюдении. В конце концов, вычеркнув почти половину текста и составив четыре дополнительных соглашения и протокол разногласий, стороны пришли к полному взаимопониманию.

– Моя подпись там уже есть, – тонко намекнул Анделефт.

– Значит, придется и мне поставить свою, – зевнул Гарб.

Время уже давно перевалило за полночь, и глаза у всех слипались.

– Кровью, пожалуйста. Здесь и здесь, – услужливо подсказал советник.

Шаман извлек из волшебной торбы ритуальный нож и привычным движением уколол себя в указательный палец – в прошлой спокойной жизни ему часто приходилось кровью усиливать те или иные заклинания. Большая рубиновая капля упала на текст договора и тут же бесследно впиталась в пергамент. Листы зашевелились, словно живые, и вдруг рявкнули:

– Еще!

Компаньоны невольно отпрянули от стола, на котором лежал дьявольский контракт. Не шелохнулся только жахани.

– Еще капельку, – жалобно заканючил документ, – хоть немножечко!

Гарб опасливо придвинулся и поднес кровоточащий палец к договору, ободренный легким кивком советника. Листы подпрыгнули и попытались вцепиться гоблину в лапу. Шаман отскочил, успев, впрочем, накапать достаточно крови, чтобы плотоядные страницы успокоились. В тот же миг с Анделефтом начали происходить удивительные перемены: он раздался в плечах, его маленькие рожки выросли и стали напоминать рога матерого архара, а сам дьявол подрос на целый фут.