История одного лагеря (Вятлаг)

Со смертью Сталина ГУЛАГ забурлил. Во многом именно восставшая "империя лагерей" – всесоюзной забастовкой политзаключенных весной-летом 1953 года, чередой восстаний и бунтов в "зонах" в 1954-1955 годах – явилась одним из "первоисточников" и "катализаторов" процесса "оттепели". С вышедшим из повиновения ГУЛАГом нельзя было не считаться: потенциал его производственных мощностей в пору "расцвета" составлял никак не менее 10 процентов общесоюзного объема, а вместе с инфраструктурными отраслями вполне возможно доходил и до трети. Лагерная система превратилась в "адскую машину" под режимом власти. На эту угрозу необходимо было как-то отвечать, что-то практически предпринимать для ее нейтрализации. Однако конкретных ответов на вопросы "как быть?" и "что делать?" ни в Кремле, ни на Старой площади, ни на Лубянке не знали и долго не находили. Началась полоса суматошных и сомнительных экспериментов…

С кем же "экспериментировали" послесталинские власти? Кто находился к 1954 году в советских "местах лишения свободы"? На 1 апреля этого года в ГУЛАГе (оговоримся, что немалое число подследственных, осужденных и репрессированных в административном порядке числилось также за другими тюремно-лагерными ведомствами) содержались 1.360.303 "единиц списочного состава контингента", из которых 448.344 человек – треть всего "лагнаселения" – составляли "пятьдесят восьмая статья", то есть политзаключенные в "чистом виде". Но жертвы сталинского режима – это еще и сотни тысяч "указников" и "бытовиков", многие из которых пострадали по надуманным обвинениям или за сущие пустяки. В условиях советско-сталинского "правопорядка" и "правосудия" грань между профессиональными уголовниками (ворами, грабителями, убийцами) и "оступившимися" добропорядочными гражданами ("несунами", "растратчиками", "неосторожниками", "абортницами" и т.п.) была преднамеренно юридически размыта и практически устранена.

Из общего числа гулаговского "контингента" осуждены: за бандитизм, разбой и умышленные убийства – 190.301 человек; за кражи, хищения и другие "имущественные" уголовные преступления – 490.503; за хулиганство – 95.425; за должностные, хозяйственные и прочие преступления – 135.730 человек. Политзаключенные за период "оттепели" покинули (в основном) лагеря: с 1954-го по 1959-й год их "удельный вес" в ГУЛАГе сократился с одной трети до 1,2 процента, а общая численность составляла на 1 апреля 1959 года лишь 11.027 человек (в большинстве своем – это "власовцы", "бандеровцы" и лица, "сотрудничавшие с немецко-фашистскими властями на оккупированных территориях" в годы войны). Но лагерная система по-прежнему требовала огромных резервов "исполнителей программы" – "рабсилы". А посему значительно возрос поток направляемых в ГУЛАГ "указников".

К той же дате (1 апреля 1959 года) из 980.000 человек "лагнаселения" более 507.000 составляли люди, осужденные по двум "знаменитым" Указам Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года. В два раза увеличилось число лагерников, осужденных за хулиганство.

Первой и уродливой "ласточкой оттепели" для ГУЛАГа явилась так называемая "бериевская амнистия" (по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года). Существует предположение (на наш взгляд, не лишенное оснований), что всесильный в ту пору Л.П.Берия "разыграл" эту "комбинацию с амнистией" в своих личных интересах, дабы приобрести мощный "козырь" в сложной политической борьбе, развернувшейся тогда среди "наследников Сталина"… Как бы там ни было, но в результате сотни тысяч уголовников и "бытовиков" получили вожделенную свободу – и страна содрогнулась от накопленной ими в лагерях ярости и злобы…

Татьяна Окуневская вспоминает, что из соседнего в "зоне", где она находилась, "59-го" барака ушла на свободу по амнистии чуть ли не половина его "обитателей" – "блатных"… Так что уголовники знали, чему радовались, когда кричали "Ура!" в день смерти "Хозяина"…

По отнюдь не окончательным данным ("История СССР", 1991, N 5, с.153), за неполные двенадцать месяцев (апрель 1953-го-март 1954 года) в порядке реализации "бериевской амнистии" убыли из "мест заключения" 1.207.738 человек – число чрезмерно великое (вполне сопоставимое с общим количеством "подопечного спецконтингента" всей нынешней российской уголовно-исполнительной системы)…