История одного лагеря (Вятлаг)

Здесь точно подмечено, что находившиеся в лагере фронтовики уже не являлись "бессловесным тяглом": их сложнее морально раздавить, превратить в рабов. Личностное начало – инициатива, чувство собственного достоинства – в этих людях, прошедших через огонь и кровь Великой Войны, обострено до предела. И все же – есть в этом рассказе популярной актрисы явственный элемент лагерной легенды, мифа. Ведь лагерь в сущности – это большое ухо: здесь живут слухами и любят сочинять романтически приподнятые мелодрамы, которые увлекательно рассказывают вечерами ("тискают `романы") специалисты этого дела.

Кстати, важное место в жизни заключенных занимало и "печатное слово" – книги и периодика (особенно – во времена "оттепели"). По данным политотдела Вятлага, в 1951 году на 32-х подразделениях лагеря имелись 42 библиотеки для "сидельцев". Общий книжный фонд составлял около 40.000 экземпляров (правда, почти половина из них – политическая и техническая литература). Каждый второй заключенный значился библиотечным читателем. Кроме того, тогда выписывалось для лагерников 1.637 комплектов газет и 326 журнальных экземпляров. Согласимся, это немало, даже на 20.000 человек "контингента"…

Вторая половина 50-х годов – это краткий "расцвет" художественной самодеятельности в лагерях. Так, на упоминавшемся уже 22-м ОЛПе Вятлага в это время в ней участвовало около 30 человек. Музыкальным руководителем был заключенный Пищальников, окончивший Бакинскую консерваторию по классу фортепьяно ("сидел" он по 58-й статье – будучи в плену у немцев, поставил для них концерт). В лагерной самодеятельности Пильщиков играл на аккордеоне. Солист-вокалист – заключенный Немарцев (осужден по Указу "четыре шестых" – от 4 июня 1947 года) – в "зоне" работал портным. Были неплохие исполнители на струнных инструментах, певцы, чтецы, хор, модная в то время клоунада. В репертуаре, утверждаемом КВЧ, обязательное и значительное место отводилось "материалам на местные темы" – отражающим "жизнь ОЛПа"…

Тогда же, при временном смягчении лагерного режима, в некоторые "зоны" разрешали даже выписывать наложенным платежом любые музыкальные инструменты. Этим воспользовались, например, заключенные Комендантского (центрального) ОЛПа Вятлага. Здесь имелось в "зоне" немало баянов, аккордеонов, гитар. Широкую известность в Вятлаге приобрел местный оркестр духовых инструментов. Заключенные, бывшие на "воле" музыкантами-профессионалами, сумели поставить и самодеятельность лагпункта на вполне приличный, невиданный (и неслыханный) в здешних местах уровень. Музыка в этот период заполняла "свободное время" у сотен лагерников. Однако уже в 1959 году вятлаговскому начальству "показалось", что со "всей этой зековской самодеятельностью" оно "перегнуло палку" и почти все музыкальные инструменты у заключенных Комендантского ОЛПа изъяли, оставив 3-4 баяна на всю "зону" (3.500 человек).

***

Делом "здравоохранения" в лагере ведала также особая служба, возглавлял которую санотдел (САНО) Управления ИТЛ. В 50-е годы, согласно штатному расписанию, в этом отделе, кроме его начальника, значились врач-инспектор, снабженец и два санитарных врача (санэпидемстанция – СЭС). В самом поселке Лесном функционировала поликлиника с больницей – для лечения начсостава (офицеров и солдат), вольнонаемных работников, членов семей сотрудников лагеря. Заключенным медицинская помощь оказывалась в санчастях, которые имелись в каждом ОЛПе. Там же лагерники получали освобождение от работы по болезни или направление на ОП ("отдых производственный") на несколько дней. Тяжело больные "сидельцы" лечились на 16-м ОЛПе – в центральной больнице (ЦБ) для заключенных, куда недужных, включая "саморубов-членовредителей", доставляли специальным вагоном ("вагонзаком") или санитарной дрезиной "скорой помощи". Располагалась ЦБ первоначально в 50 километрах к северу от Лесного, а затем – в нескольких километрах южнее от него, в поселении Полевой-2. На больничном ОЛПе имелись хирургическое отделение с операционными, двухэтажный туберкулезный корпус, кожвенерологический стационар, психиатрическое, инфекционное и терапевтическое отделения, а кроме этого – пересыльный пункт ("пересылка"), "хозбарак" и ШИЗО. Врачами (в большинстве своем) в 50-е годы уже работали вольнонаемные специалисты либо освободившиеся из лагеря, но не имевшие права выезда за пределы Вятлага, а также немцы-спецпоселенцы, приписанные в 1946 году к спецкомендатуре Кировского областного УМВД. В конце 40-х и начале 50-х годов находились среди вятлаговских медиков и те, кто был причастен к шумным процессам по делам "кремлевских врачей".

Пациент-заключенный 50-х годов так вспоминает о своих лагерных целителях: