История одного лета

Я, конечно, пытался себе придумать развлечения. Попробовал разводить пауков, сушить мух на подоконнике, смотреть в окно. У меня в комнате их было два. Одно в огород, другое на кухню. Не знаю, зачем это окно из комнаты на кухню, но, видимо, для того, чтобы тепло от печки расходилось.

Я постоянно смотрел, когда бабка возилась с чем-то на кухне. Хоть какое-то развлечение и общение.

– Что, каторжник, есть-то, наверно, хочешь уже? – спрашивала бабка, ощипывая свежезарубленного петуха. – Хороший супец сегодня будет.

Я промолчал, мне было жалко петуха.

– Ну молчи, всё равно арестантам нормальной еды не положено. Это я тебя из жалости кормлю. А вот вырастешь, сядешь в тюрьму – а ты сядешь, как пить дать, вот тогда и вспомнишь бабкин супчик.

Бабка переключилась на суп и что-то ещё бормотала про тюрьму и еду, но я её уже не слушал. Я перелез к другому окну и смотрел, как гуляют в огороде куры, но уже без этого петуха, голова которого валялась на кухонном столе. И у меня, конечно же, возникло желание отомстить за петуха. Я решил не спускать это дело и задумался.

Бабка закончила с готовкой и переставила кастрюлю с супом с плиты на стол. Наложила себе тарелку, отрезала краешек дарницкого и демонстративно передо мной стала есть, нахваливая свой суп.

– Будешь суп?

– Нет, – ответил я. – Я не голоден.

– Ну и сиди там. Может, сухарей тебе передать? Потренируешься. Могу ещё банку консервов с Первой мировой. – Бабка порадовалась своей шутке.

Я про себя подумал: «Смейся-смейся. Устрою я тебе Первую мировую».

Бабка доела и ушла в огород. Я же перегнулся через окно и осмотрелся. Кастрюля с супом стояла как раз на столе под моим окном. «Надо его испортить», – подумал я и посмотрел по сторонам. На глаза мне попалась пачка соли.

«Щас я вас накормлю петухом».

Я взял пачку, открыл кастрюлю и высыпал почти половину. Затем дотянулся до половника и хорошенько перемешал. Закрыл крышку и, довольный собой, улёгся на кровать ждать обеда.

Бабка вернулась и зашла на кухню. Но тут ей на глаза попался грязный половник.

– Ты, что ль, тут хозяйничал? Супчику захотел? Ну и как, понравилось?

Я тихонько про себя хихикнул и сказал:

– Ничего так. Сойдёт.

– Сойдёт, – передразнила меня бабка.

– Никитична! Иди сюда! – бабка высунулась в окно и звала соседку. – Заходи, по сто грамм выпьем, и супчиком тебя накормлю. Только сегодня петуха зарубила. Знатный супец получился. Наваристый.

Через несколько минут на кухне появилась Никитична. Бабка достала стаканы, разлила бормотухи и наложила тарелку супа, подвинув поближе к соседке.

– Да ты много так не клади, я недавно пообедала. Я так, закусить.

– Ешь-ешь. Хороший суп. Я сама уже две тарелки съела, – бабка отрезала по ломтю хлеба и положила на стол вместе с зелёным лучком.

– Ну. Вздрогнули, – и бабка с Никитичной опрокинули по сто грамм.

Никитична занюхала хлебом и отправила ложку супа в рот. Вот в этот-то момент она по-настоящему и вздрогнула. Я исподтишка наблюдал за ними и ждал, когда Никитична что-то скажет. Но соседка поморщилась, набрала ещё ложку, понюхала.

– Ты чё это в суп добавляешь? – соседка ещё раз понюхала суп и лизнула ложку.

– Да то же, что и всегда, – ответила бабка, разливая ещё по одной.

– Ты ешь. Не нюхай. Чай не помои. Ты же знаешь, как я суп варю.

– Чет неохота, – поморщилась Никитична. – Я, видимо, дома наелась. – И потянулась за стаканом.

– Не жрёшь, не хрен пить, – разозлилась бабка и отодвинула стакан. – Ишь ты, пить сюда пришла. Я тебя на обед позвала, а не в рюмочную. Суп ей, видите ли, не понравился.

– Да нормальный суп. Просто я сытая, – оправдывалась соседка.

– Иди лучше свиней покорми своими помоями. Сама-то готовить не умеешь, а от нормальной еды нос воротишь. – Бабка совсем обиделась и демонстративно встала из-за стола. Вылила тарелку в ведро и стала мыть посуду.

– Да иди ты к лешему со своим супом, – не осталась в долгу соседка и, демонстративно махнув стакан бормотухи без закуски, пошла на выход.

– Поковыляла, отход пищевода. Иди-иди, – резюмировала бабка.

Я тихонько смеялся в подушку. Жалко, что Никитична не решилась сообщить о том, что суп пересоленный. Видимо, из вежливости.

В коридоре послышались шаги. Дед с Вовкой возвращались с поля на обед. Я так прикинул, что Вовка тоже попадёт под раздачу супа, но предупредить его не мог. Оставалось только ждать финала.

– Явились. Работнички. Садитесь жрать. И только попробуйте что-то сказать.

Дед с Вовкой уселись за стол. Бабка поставила перед каждым по тарелке петушиного супа. Первый отозвался Вовка.

– Я не буду это есть. Кислый. – Вовка отложил ложку в сторону.

– Ешь, дрыщ квартирный. Бабка старалась. И ничего не кислый, я, между прочим, две тарелки уже съела.

– Не буду, – упорствовал Вовка.

Тут очередь дошла до деда. Он зачерпнул полную ложку и отправил в рот. Лицо его исказила жуткая гримаса, но он собрался и привёл лицевые мышцы в исходное положение.

– Можно хоть сто грамм? А то в горло не лезет. – Дед знал, что бабке перечить себе дороже. И если бабка сказала – вкусно, значит, это должно быть вкусно.