История одного лета

– Говна килограмм, – парировала бабка. – Ты-то чего морду в жопу собрал?

– Да чё-то не идёт. Может, не голодный? – попытался выдвинуть гипотезу дед.

– Да вы чё? Сговорились все сегодня? Жрать не хотите, так идите в задницу. Только очередь займите, вы не первые.

– А есть что окромя супа? – неуверенно спросил дед.

– Есть, – ответила бабка. – От старого бояна шерсть. Будете? Нет? Тогда не выдёргивайте из меня нервы и проваливайте оба в рестораны обедать. Тут вам теперича только хрен с горкой накладывать будут. – Бабка убрала тарелки со стола и отправила содержимое в помойное ведро.

Она стояла на кухне и мыла посуду. Вид у неё был явно расстроенный. Я уже унял икоту, которая нашла на меня, пока смеялся в подушку. Громко было нельзя, ибо это навлекло бы на меня подозрения. Мне даже стало её немного жалко.

– Да ладно, ба. Не переживай ты так, – вещал я, перегнувшись через окно в кухню. – Нормальный суп, я пробовал.

– Золотце ты моё. Один только ты уважаешь бабкин труд. Не то что эти, – она неопределённо кивнула куда-то в сторону двери. – Иди-ка ты, наверно, гулять. Хватит тебе в карцере сидеть.

Радость моя была неописуемой. Я аж подпрыгнул на месте в предвкушении свободы.

– Только давай я тебя покормлю сначала, садись, я супчику налью.

Такого поворота я чё-то не предусмотрел. Где-то я переиграл с восхвалением петушиного супа. И теперь стоял перед выбором. Либо есть суп и свобода. Либо не есть и фиг знает, что тогда. Думаю, если я есть откажусь, то бабка сменит милость на гнев. И я решил, будь что будет, и сел за стол.

Бабка поставила передо мной тарелку и, погладив меня по голове, уселась напротив.

– Кушай, деточка. Я тебе вечерком ещё пирожков напеку.

Я с осторожностью почерпнул ложку и отправил её в рот. И не пережевывая, проглотил. Нет. Это был не пересоленный суп. Это было что-то хуже. Суп вылетел из меня прям обратно в тарелку. Кислый – это не сказать ничего. Суп, был капец какой кислый. Такое чувство, как будто лимонной кислоты в рот насыпали.

– Что с тобой? – засуетилась бабка.

– Кислый, – выдавил я из себя.

– Да что же вы все, в сговоре, что ли. Ела я его, не кислый. Вот. Смотри, – и бабка, зачерпнув ложку, отправила её в рот.

Теперь её лицо стало похоже на куриную жопу. Она выплюнула обратно и, сказав: «Ничего не понимаю», ушла на кухню. Чё-то там гремела крышками, шуршала пакетами и затем вернулась. В руке у неё была та пачка, которой я солил суп.

– А куда это у нас, интересно, полпачки соды девалось?

– Это не сода, это соль, – сумничал я.

– Садись. Двойка, – бабка тыкнула пачкой в меня. – Читай лучше. СО-ДА, – прочитала она по слогам. – Хотя нет, не двойка. Кол, на который я тебя посажу. Признавайся, диверсант. Ты суп испортил?

Я решил отпираться до последнего. На кону стояла свобода. Ну и, наверное, ещё честь и моя многострадальная задница.

– Понятия не имею, кто суп испортил, – я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – А может, она сама туда упала? – выдвинул я версию.

– Значит, сама? – уточнила бабка. – И крышку сама открыла?

Про это я не подумал.

– А нечего было петуха рубить! – как-то неожиданно вырвалось из меня, что я даже сам обалдел от своей смелости.

Бабка дар речи потеряла на мгновенье от такой неслыханной и самоуверенной дерзости.

– Я тебе щас руки отрублю. Гений кулинарии, – и запустила в меня пачкой с остатками соды, когда к ней вернулись слова.

Я ловко увернулся и понял, что опять пора бежать. В будущем из меня, наверное, получится неплохой бегун, подумал я, и рванул с места. Единственным местом, куда можно было бежать, это комната моего заключения. Выход к свободе загораживала бабка. Я влетел в комнату.

– Шандец тебе. Клади руки на подоконник, щас рубить буду.

В комнату вбежала бабка, и я понял, что единственный путь к спасению – это через окно на кухню. Я ловко вскочил на кровать и сиганул в окно. Ну, не то чтобы сиганул. Окно было не очень большим, и я прыгнул руками и головой вперёд. Прыгнул так, то моё приземление пришлось как раз на кастрюлю с супом, которая стояла на столе. К сожалению, без крышки, но, к радости, уже остывшая. Мы вместе с кастрюлей полетели дальше на пол, где, собственно, суп и закончился. Я, скользя по этой жиже, встал и понёсся к спасительному выходу. Но в дверях дорогу мне неожиданно преградил дед. Он сразу по моему виду сообразил, что я не в прятки с бабкой играю и не в салки. Он меня схватил, и я подумал, что всё. Но я оказался на удивление очень скользким после супа и легко выскользнул из его рук и побежал дальше, периодически поскальзываясь и падая…

Ну что тут сказать? Домой мне всё равно пришлось возвращаться. Куда же я без дома? Дед с бабкой уже поостыли и не набросились на меня.

– Смотрите, – указывала на меня бабка. – Явился суповой набор. Садись за стол, ужинать будем. Не ссы. Картошка с грибами на ужин. Надеюсь, грибы не в дружбанах у тебя? А то ты предупреждай на будущее, если что не так. Вдруг ты с кабачками в корешах ходишь. Я ж теперь не знаю, чем тебя можно кормить.

В общем, за суп меня простили. Ведь за петуха заступился, а не по дури своей врождённой.