Костерок трещал, выбрасывал небольшие искры вверх, лошади мирно топтались на месте, я валялся и смотрел на пляшущее пламя. Павел пытался понравиться Татине, разливаясь соловьем о нашем мире. Ничего не предвещало беду. Редкое умиротворение напало на мои веки и заставило их сомкнуться. Под потрескивание костерка, тихий говорок Пашки и мерное похрапывание лошадей я уснул.
Мне снились плавающие в пещерном бассейне рыбки: одни вяленые; другие холодного копчения; третьи горячего, но особенно радовали живые. Они весело прыгали в бассейне и маняще воздевали ко мне плавники, приглашая вступить в воду и попробовать их на вкус. Я в ответ приглашал выпрыгнуть на берег и воздать должное дружеской беседе на философские темы. Они так настаивали на своем, так задорно сверкали толстенькими боками, что усидеть на месте не было никакой возможности. И вот, с трудом преодолев врожденное отвращение к воде, я направился к ним.
Ухо уловило всплески непохожие на рыбьи шлепки об воду и это почему-то настолько насторожило меня, что я отвернулся от рыб и посмотрел на причину других звуков. Во время резкого движения я проснулся и обнаружил себя у кромки воды, стоящим с поднятой для шага лапой. Следом за мной к воде медленно шел спящий Павел, чуть поодаль плелись кони. Татина же замыкала шествие. Не могу поручиться, но мне показалось, что у нее блеснули глаза, словно она наблюдала за нами сквозь неплотно сомкнутые веки…
Конец первой книги