История одного полка

" Могу сказать, что пацаны погибли из-за пьяных офицеров. На той машине остался живой один ‒ фамилия Сименюк, звать как, не помню, если спишешься с Женькой Лебедевым, он расскажет больше. Один из погибших из его города Токмак Запорожской обл. Могу сказать, что офицеры бросили два экипажа, «Урал» проскочил весь город и остановился аж на «Элеваторе» на точке, второй экипаж САУшки на точку до царандойцев добежал и остался целый. Уходили на ночь в 19.00 примерно, перед городом ‒ городок советников, мимо него, мимо танкового полка афганцев мы и ушли. Офицерье нажралось уже до обеда, я колонну вел, они проскочили перекресток, за рулем МТ-ЛБ сидел офицер, я не помню точно кто, они только пришли к нам. Когда пришли с операции их забрали в полк, и они уже ни вернулись. Фамилии погибших не помню, я знаю, что убили с первого гранатомета механика водителя, а на второй машине заклинил движок, вторую больше били, она только и успела развернуться. МТ-ЛБ шла первая, за ней шли САУшки, когда САУшку лупанули, офицерье все видело, они развернулись, бросили экипаж, даже второй не забрали. А на «Урале» пацан проскочил весь город, мы потом ездили за ним. Операция была всеармейской, дождались колонну с Кабула и Джелалабада, на выезд у нас выходило 10 машин".

Рядовой Михаил Медведев:

"Я ездил в экипаже 1В15 (расчет командира дивизиона). Еще ездил в ПРП. Поэтому «Гиацинт» видел снаружи, хоть во время движения, хоть во время стрельбы. Едет САУ, а из ее люков торчит 5 голов. По погибшим в Кандагаре 6 сентября 1986 года скажу, как я помню, и что говорили тогда в дивизионе, и потом однополчане при общении в интернете. Тацей на день выезда был то ли помощником нач. караула, то ли разводящим. Вечером его отозвали с караула. Один из офицеров 2-й батареи меня и попросил сказать Тацею, что едет на операцию и его снимают с караула. В этот же вечер, как стемнело, колонна ушла на 1010. В нашей КШМ 1В15 (на ней ехал и сам Мартыненко) я занимал место старшего радиотелеграфиста. Обычно дежурил на дорожке для связи с нач. артиллерии бригады. У них там позывные были «База» или «Редут», в зависимости телефон или рация. Еще обычно на громкой связи у меня стояла связь по колонне. Но в тот выезд все зачем-то поменяли. Мне дали дорожку аж управления бригады. А вот на тех частотах был парень из полка, как раз из группы Триханова. Поэтому мое дежурство было почти сплошным радиомолчанием.

Ночью видимо часть колонны заблудилась, то есть 2 САУ и КШМ прошли через Кандагар и фиг знает, когда они поняли, что идут не в колонне.

Дальше со слов парней и офицеров и как я это запомнил, якобы они связались с колонной, им обозначили колонну сигнальной ракетой. С КШМ подтвердили, что ракету видят и идут догонять колонну. А дальше полная тишина. Забегая вперед, скажу, с КШМ все-таки, видимо, запаниковали. Допустим, в бой они не вступили, но парней со второй самоходки они могли подобрать. В реальности они где-то вообще заблудились и на связь не выходили. По прибытию на место операции кроме самоходок и КШМ не досчитались «Урала». Но опять, я всех тонкостей не знаю. То ли отстали и просто прятались, то ли был подрыв, и они опять же прятались. Но там все хорошо кончилось. Все более-менее прояснилось позже. Сама операция была такая. Духи хороший обстрел устроили. Два огневых налета РС было. И дуэль ночная была. Это отдельная тема.

По-моему, мы назад ехали, когда все-таки по частоте управления бригады вдруг вызвали Мартыненко к рации. Мартыненко ехал без шлемофона, поэтому переключить я его не мог, пришлось проходить через КШМ в передний отсек, он так же сам за мной прошел в задний отсек и надел мой шлемофон. И тут видимо ему и сообщили подробности того, что произошло. Потому что он несколько раз громко эмоционально вслух произнес: "Ах, еб твою мать". Мы когда вернулись в городок, я вечером вышел на связь с полком, первое что мне передали ‒ оставаться на частоте, для меня будет работа. Под словом работа подразумевалось сообщение (радиограмма). Был длинный текст с разными словами: доложить, сообщить, в связи с потерями и т. д.

Но я его тоже помню только в общем виде. Зрительно картину помню. Текст не помню. Содержание текста касалось этой трагедии.

Ответ нужно было дать немедленно, соответственно полковые радисты остались дежурить, я пошел к Мартыненко. Мартыненко, в отличие от Савинка, к обязательному «разрешите доложить» относился формально, под настроение. Поэтому я к нему заходил так: постучу в дверь, открою и говорю:

‒ Разрешите? Ну и он:

‒ Давай заходи, что там у тебя.

В этот раз я постучал. Открыл дверь, он лежал в полевой форме на кровати, смотрел в потолок, видимо было выпито немного. Я ему говорю:

‒ Для вас радиограмма, просят дать срочный ответ.

Он сел, взял листок, прочитал. Махнул на листке пару ответных предложений. И снова лег. Ответ типа ‒ разберусь, доложу. С полка ответили, чтобы доклад был готов не позднее стольки-то часов, завтра. Я вернулся. Он так же лежал на кровати. Я ему на словах передал ответ. Он махнул головой. Сказал:

‒ Хорошо. Иди.