История одного полка

"Ты хочешь знать, кто такой фотокор?" ‒ спрашиваю я сегодняшнего подростка, впервые берущего в руки камеру. "Это человек, знающий возможную цену своего снимка. А цена эта — жизнь". Правда, и след от фотокора на земле остается ‒ не только в сыновьях, но и в газетах, журналах, книгах-альбомах. И даже золотом на мраморе. Как остался Александр Секретарев на мемориальной доске в Москве, в Домжуре. Там увековечены имена всех известинцев, погибших на войне».

Статья от 4 мая 2018 г.

1988 год ‒ это год, когда наша 40-я Армия сворачивала свое участие в боевых действиях и выводила свои части из Афганистана, а непримиримая оппозиция, не слыша призывы Наджибулы о примирении и создании коалиционного правительства во имя мира в Республике, наращивала и усиливала военные действия, занимая ниши (если так можно сказать) в тех провинциях, откуда уходили Шурави. В августе значительно уменьшился и наш полк. Из Шинданда были выведены в Кушку 1-й и 3-й псадн «Гиацинт», батарея управления, рота материального обеспечения, ремонтная рота и другие подразделения обеспечения. В Городке оставался тот минимум техники и личного состава, который был нужен для руководства и управления (в Шинданде и Герате еще находились «Ураганы» 11-й Кандагарской батареи полка, а в Кабуле выполняли боевые задачи 10-я и 12-я батареи «Ураган», 4-я и 6-я псабат «Гиацинт»), несения караульной службы, ремонта, подвоза и обеспечения жизнедеятельности городка. Были первопроходцы полка, были и те, кто завершал этот поход.

Февраль 1988-го. Мусакала. Слева направо: Соколов, Фурсов, Иванов, Воробцов. Внизу ‒ «Ураганы», на соседней сопке сзади ‒ батарея 2с5 (из личного архива Алексея Воробцова)

Снимок сделан 11.08.1988 г. Мы покинули полк и стоим в пустыне за автобатом (из личного архива Сергея Федорина)

Кушка, 16 августа 1988 г. Ждали распределения в Каттакурган или другое место (из личного архива Сергея Федорина)

Рядовой Виктор Таловский,10-я бат. «Ураган»:

"Моя служба в Советской Армии началась с учебки в пехоте в г. Термез. Три месяца. В основном мы находились в горном учебном центре Шерабад. Готовили автоматчиков для ведения боевых действий в горно-пустынных районах. Конкретно все знали, что дальше будет Афган. Гоняли нас там по горам, и постоянно были стрельбы, и днем и ночью из автомата, бывало, приходили со стрельбища в 4 утра, а в пять уже подъем и снова в горы. Стреляли также с СВД, АГС, с подствольных гранатометов и ручные гранаты боевые бросали.

В конце июля на самолете отправили в Афган в Шинданд. С аэродрома забрали в 28-й полк. Всем прибывшим предложили по желанию выбрать службу дальше: Кабул, Кандагар, Шинданд. Я выбрал Кабул, туда и отправили. В Кабуле попал в 4-й дивизион «Ураган», 10 батарея, номером расчета. Командир дивизиона м-р Тацкар, офицеры батареи Алексей Рукавицын, два Ивановых (Виктор и Владимир), другие как-то не отложились в памяти. Был еще Иванов третий ‒ Сергей, но не офицер, а водитель. В общем как в песне «Иванами да Марьями гордилась ты всегда…».

Был на операциях: Хост, Алихель, Баграм, Джабаль, а также на ударах возле Кабула, три командировки в Хайратон на сломанных машинах, угоняли сдавать в утиль и последняя четвертая ‒ вывод. Вышли в Термез 10 февраля 1989 г.

Не знаю как у других, а у меня почему-то многое как отрезало, куда-то просто исчезло из памяти. Все равно, то время почему-то хорошим вспоминается, хоть и было не очень-то хорошо порой. Я вот смотрю видео рассказы афганцев: и десанта, и спецназа и пехоты, жопа была у всех, но на вопрос: «Хотели бы изменить прошлое?» Все говорят: «Нет».

Так вот о поездках в Хайратон расскажу подробнее. В Кабуле пристраивались к колонне чужой, пропускной пункт проезжали и колонна уходила, а мы сами по себе ехали. Везло нам в дороге очень сильно. Колонны перед нами расстреливали, а мы 40 км в час проезжали двумя машинами.

В одной поездке после Саланга, где-то перед Доши, потеряли Виктора Иванова с двумя машинами. У нас «Урал»-бензовоз, БМ сломанная и двигатель заглох, стоим не знаем, что делать, троса нет, за горой бой идет, рядом кишлак. Уже начало смеркаться, и комендачи на БТРе подъезжают: "Что стоите? " А мы им ‒ так и так, трос нужен. У них его не было, но пообещали привезти и пропали, только сказали напоследок, что до утра, парни, вы здесь не выживете, приободрили, так сказать. Стоим и думаем, куда прятаться на ночь, слева горы, справа арык и дальше рисовое болото. И тут ‒ завелась машина. Везуха какая-то, описать невозможно! Доехали до заставы ближайшей, состояние было только спать, есть не было ничего, сухпай у Иванова, мы тогда думали, что они погибли. Нам там ночевать не разрешили, сказали, поезжайте до Пули-Хумри, на БТРе вас сопроводим, но обманули, ночью ехали одни. Мало того, так нас и в Хумри не пустили, пьяный прапор на шлагбауме бакшиш просил. Так обидно было, жрать нечего, голодные, так еще и бакшиш требуют. К вечеру следующего дня появился Иванов с двумя машинами, радости было, они где-то на заставе ночевали, тоже ломались по дороге.