История одного предателя

Дело это оказалось не совсем легким: Карпович, который, очевидно, поверил версии о том, что его полиция не опознала, явно не хотел рисковать попыткой побега в Петербурге, в надежде, что такой побег будет более легок в той глуши, куда его посылают. Эти его надежды были основаны на вполне правильной оценке положения, — если бы положение это было нормальным, — а потому он не торопился пользоваться возможностями для побега, которые ему услужливо предоставлял сопровождавший его чиновник. Ехали они на извозчике. В пути чиновник остановил извозчика и зашел в табачную лавочку, — якобы за папиросами. «Я был уверен, — рассказывал он позднее Герасимову, — что вернувшись найду только пустые дрожки, но к моему изумлению Карпович мирно сидел и ждал».

Тогда конвоир предложил Карповичу зайти в ресторан, — «перекусить». Карпович согласился. Заказали обед. Во время него конвоир отлучился «по своим надобностям», — и через дверь смотрел, как себя поведет Карпович. Последний долго колебался, — по-видимому, подозревал какую-то ловушку. «Устал я с ним, рассказывал позднее конвоир Герасимову, — еле-еле удалось выпроводить. Не хотел человек бежать, — что с ним поделаешь?»

Похоже, что именно этот эпизод с Карповичем, заставил Азефа ускорить проведение мер подготовки для переселения заграницу: по рассказу г-жи N. в марте 1908 г., вскоре после масляной, Азеф неожиданно и без всяких объяснений заявил ей о необходимости немедленно же ехать заграницу и предложил в срочном порядке ликвидировать ее квартиру. Так как для продажи обстановки не было времени, то всю ее сдали на хранение в одно из мебельных депо. Полученную квитанцию практичный Азеф заложил в ломбарде за 700 руб.: по размеру этой суммы можно составить представление о материальном уровне жизни г-жи N. в тот период. С собой для заграницы Азеф советовал оставлять как можно меньше вещей. Он лично настаивал на одном только самоваре: чтобы и заграницей можно было пить чай по-русски.

За границей в этот раз Азеф и г-жа N. провели около месяца, — живя частью вместе, в Германии, частью порознь. Возможно, что в это время Азеф ездил в Париж, где тогда умирал Гершуни. Около Пасхи Азеф, захватив с собой г-жу N., вернулся в Петербург. Теперь они поселились вместе в одном из лучших отелей Петербурга и прописались под именем мужа и жены. На этот раз Азеф уделял г-же N. очень мало времени: он был занят и пропадал по целым дням. Один раз он даже уезжал на несколько дней. Г-же N. он свое поведение объяснял хлопотами по ликвидации своих коммерческих дел.

В действительности его дела, конечно, не имели ничего общего с коммерцией, — хотя и были все построены на основах своеобразного коммерческого расчета: помимо участия в текущей работе Центрального Комитета, именно в этот период он провел две больших операции, — получение из Туркестана денег, экспроприированных в Чарджуе, о чем уже говорилось выше, и «покушение» на царя в Ревеле.

Это последнее предприятие Азеф выдавал Герасимову за в высшей степени серьезное и говорил, что для проведения его создана специальная группа человек в 12–15, опорная база которой находится в Финляндии. Судя по всему, в этих его рассказах было много преувеличений: Азеф так сказать набивал цену той услуге, которую он на прощание оказывал полиции. По крайней мере, рассказ об этом эпизоде М. М. Чернавского, — единственного из членов Боевой Организации этого периода, который напечатал воспоминания, — не производит впечатления, что дело было поставлено с большой солидностью.

По договору, который был заключен для этой операции между Герасимовым и Азефом, закончена она должна была быть без арестов: покушение должно было быть предупреждено одними мерами внутриорганизационного саботажа. На аресты Азеф ни в коем случае не давал своего согласия, — и Герасимов принял его условия: так как поездка царя в Ревель была связана с вопросами высокой политики (в Ревеле должно было состояться свидание с королем английским), то аресты и громкий процесс были даже не в видах правительства. Важно было только, чтобы поездка прошла без каких-либо инцидентов… Именно поэтому «конвенция» Азефа-Герасимова без возражений была контрассигнована и Столыпиным.

По рассказам Азефа, у членов Боевой Организации имелось несколько проектов нападения на царя: они должны были быть использованы в зависимости от того. каким путем поедет царь к Ревелю, — по железной дороге или морем, — где он остановится в Ревеле и т. д. Задача Азефа и Герасимова сводилась к тому, чтобы передвижения царя не допустили применения ни одного из этих проектов, и чтобы при этом у членов Боевой Организации все время сохранялась твердая уверенность, что все неудачи объясняются случайными совпадениями обстоятельств, что полиция не осведомлена об их планах.