История одного предателя

Совершить покушение на этом смотру было возможно двумя способами: если за выполнение этого предприятия взялся бы кто-либо из распропагандированных чинов экипажа, то он мог бы убить царя из револьвера во время самого смотра или во время обхода царем помещений принимаемого крейсера; если же такого добровольца из состава экипажа не нашлось бы, то предполагалось тайно провести на крейсер члена Боевой Организации, не принадлежащего к составу команды суда, и дать ему возможность тайно же прожить на крейсере до момента царского смотра.

Так как в начале подготовительных работ добровольца из состава команды не имелось, то все внимание было сосредоточено на втором плане. Возможность пробраться на крейсер, пока он находился в Глазго, имелась полная. С помощью Костенко был найден и укромный уголок, в котором можно было бы прожить некоторое время, не будучи обнаруженным начальством: это были отверстия в румпельном отделении, за головой руля. Помещение это было мало и неудобно. Человек, который взялся бы за выполнение этого акта, должен был бы все время полусидеть-полулежать, не имея возможности расправить члены тела. Но предполагалось, что при большой выносливости это испытание может быть выдержано. Зато в других отношениях помещение представляло огромные преимущества: из него легко было попасть в центральную трубу вентилятора, по внутренней лестнице которого можно было подняться непосредственно к адмиральскому помещению и взорвать его во время царского завтрака.

Этот план имел свои отрицательные стороны: время царского смотра не было заранее известно и могло случиться, что террористу пришлось бы жить в своем закуте не несколько дней, а целые недели (на практике такой смотр действительно состоялся почти через два месяца после выхода крейсера из Глазго), — а для такого испытания человеческих сил не могло хватить. Но считалось, что рискнуть все же имело смысл.

Азеф приехал в Глазго в середине июля. С помощью Костенко он получил, конечно, под чужой фамилией, — разрешение осмотреть крейсер и облазил все помещения, — в том числе и те уголки, в которых предполагалось спрятать террориста, вентиляционную трубу, по которой пришлось бы подниматься к адмиральскому помещению, и пр. Вывод его был неблагоприятен для плана: он считал его невыполнимым. Его отзыв был решающим, и план был оставлен. После этого вся надежда была на нахождение добровольцев из состава экипажа. После некоторых поисков такие добровольцы были найдены. Это были матрос Герасим Авдеев и вестовой Каптелович. Особенные надежды возлагались на первого, очень смелого, энергичного и весьма революционно настроенного человека. С ним были знакомы как Савинков, так и Карпович; позднее с ним встретился и Азеф. Оба они получили от Боевой Организации револьверы и со своей стороны написали прощальные письма, в которых объясняли мотивы своего поведения: эти письма, вместе с приложенными к ним фотографическими карточками, взял с собою Азеф, они должны были быть опубликованы после совершения ими намеченного акта.

В середине августа 1908 г. крейсер вышел в Россию. Уже с пути, в личном письме к Савинкову, Авдеев писал о своих настроениях:

«Я только теперь начинаю понимать, что я такое. Я никогда не был и не буду работником-пропагандистом… Я теперь глубоко, серьезно подумавши, представляю себе выполнение порученной мне задачи… Одна минута разрешит больше целых месяцев. Тогда лучше видно».

Только 7 октября состоялся царский смотр. «И Авдеев, и Каптелович встретили царя лицом к лицу», — сообщает Савинков. По рассказу Костенко, переданному В. И. Фигнер, Авдееву пришлось даже по просьбе царя принести ему бокал шампанского и в течение нескольких минут стоять в непосредственной от него близости. Покушение легко могло быть совершено, — но совершено не было.

Савинков объяснял это тем, что ни у Авдеева, ни у Каптеловича в решительную минуту не нашлось нужной смелости. По рассказу Костенко, который лучше осведомлен о том, что происходило на крейсере, дело обстояло совершенно иначе: военная организация, существовавшая на крейсере, готовила вооруженное восстание. Количество распропагандированных было велико, и руководители организации надеялись, что успех будет на их стороне. Авдеев и Каптелович входили в состав этой организации, но не посвятили ее в свои планы. Тем не менее, по их поведению руководители организации догадались, что ими что-то готовится и потребовали объяснений. Пришлось рассказать, — результатом явились бурные объяснения. Было ясно, что план цареубийства скрещивается с планом восстания: одно помешает другому, так как в результате выступления против царя на крейсере, конечно, начнутся допросы и аресты, полиция неминуемо нападет на след организации и большой план захвата Кронштадта погибнет. В результате организация потребовала от Авдеева и Каптеловича отказа от их планов, — и они должны были подчиниться ее решению.