История одного ужина

Прошло три секунды, прежде чем серв ответил. Я точно это знала, потому что мое собственное сердце успело сделать три глубоких размеренных удара — «Тук», «тук», «тук».

— Я мог случайно коснуться его.

Кир рассмеялся, словно его позабавила попытка серва оправдаться.

— Ты лжешь. Следы яда на всей твоей кисти, серв. Ты знаешь, что такое зачарованный яд? Наверно, нет. Наверно, ты не знаешь, что излучение чар куда более незаметное, чем запах или самые крошечные частицы грязи. Я могу чувствовать былое присутствие чар там, где их самих уже давным-давно нет. Если бы ты подсыпал обычный яд, достаточно было бы отряхнуть руки, что ты наверно и сделал. Но если имеешь дело с зачарованным ядом, нужны особые меры предосторожности! Как жаль, что ты не знал об этом! У твоего хозяина не нашлось на кухне обычного крысиного яда, серв? Или ты желал ему мучений перед смертью?

Серв дернулся, точно собирался придти в движение, но в последнюю секунду передумал и застыл.

Но Марк все равно среагировал быстрее остальных.

— Не шевелись, — приказал он, в одно мгновенье оказываясь между мной и сервом, — Эта штука у меня в руке — револьвер. У тебя красивая броня, Ланселот, но она сделана не для боя. Одна пуля превратит твой церебрус в жестяную труху.

— Зачем уж так… — пробормотала я. Вид оружия нервировал меня. Даже тогда, когда я знала — сейчас оружие находится в самых надежных руках в мире.

Марк ответил не оборачиваясь:

— Он убийца. Если он может обходить ограничения и уже сделал это один раз, ему ничего не стоит сделать это раз. Знаешь, говорят трудно лишь в первый раз… Уверен, из нас троих он соорудил бы неплохой салат. Что скажешь, повар?

— Я не убивал своего хозяина.

— Слишком однообразно.

— Я не убийца.

Это было сказано почти по-человечески. По крайней мере — для того, кто не походил на человека даже голосом. Кир заинтересовался.

— Разве? Полагаю, ты подсыпал яд хозяину просто чтобы подшутить над ним?

— Я… не помню.

Тут и у Кира с лица пропала торжествующая улыбка. Он нахмурился.

— Повтори! — потребовал он.

Я открыла было рот чтобы сказать о том, что серв отвечает лишь на вопросы, но поздно, тот вдруг начал говорить.

— Я не помню. Этого нет у меня в памяти. Я забыл.

— Говори что помнишь!

— Я помню весь день и все предыдущие дни. Я помню, как пришли гости, как подавал на стол. Помню костюм господина Евгеника. Не помню остального.

— Что было последним, оставшимся в твоей памяти в тот вечер?

— Я подал гостям «Conditum Paradoxum» и сигары. Я остановился на секунду перед тем как вернутся на кухню — на тот случай, если у гостей возникнут какие-то пожелания. Форель была уже готова. Потом я заметил, что нахожусь в кухне, форель разложена по тарелкам, а в руке у меня какая-то пачка с порошком. Я поставил ее на место, хоть не помнил, как взял ее и для какой цели. Рыба была разложена и я быстрее подал ее гостям чтоб хозяин не рассердился.

— И тебя не удивил такой провал в восприятии?

— Я был смущен.

— И все?

— Моя функциональность не пострадала. Я вернулся к выполнению своих обязанностей.

— И ты не помнишь ничего из того, что было в этом промежутке?

— Нет.

— Но ты функционировал все это время?

— Да. Отключения питания не происходило.

— Сколько времени прошло с момента отключения памяти до того, как ты очнулся?

— Две минуты и десять секунд.

— Повторялись ли такие отключения еще когда-либо, до или после?

— Нет.

— У серва-повара должен быть чувствительный нос, — сказал Марк, когда Кир замолчал, — И он не почувствовал запах яда от одной из тарелок?

— Это зачарованный яд, — нехотя ответил Кир, размышляя в этот момент о чем-то своем, — У него нет запаха, у крыс тоже хорошее обоняние… Но дело, конечно, странное.

— Кир… — позвала я его негромко, — А серв этой модели может лгать?

Чародей вздохнул.

— Не знаю. Вообще не должен, конечно. Запрет на ложь обойти, между прочим, даже сложнее, чем запрет на причинение вреда. Но с его-то мозгами… Как я уже говорил, сегодня мы фактически разбираем дело человека. Человек может лгать, Таис?

— Ну не знаю. Наверно… — я отчего-то запнулась, — То есть конечно может. Еще как.

— Конкретно за этого я ручаюсь, — Марк спрятал револьвер, но с серва глаз не спускал, — Нам с Таис он рассказывал, не упоминая о своих провалах. То есть лгал как по писанному. И вы теперь рассуждаете, может ли он лгать? Да сам Христо по сравнению с ним — бескорыстный праведник! Этот серв полощет вам мозги, если вы еще не заметили.

— Но потеря памяти…

— А что еще ему было говорить, когда ты припер его к стенке? Он просто занял новый рубеж обороны. Ничего не помню — а значит не несу ответственности. Знаешь, сколько преступников сказываются слабоумными в надежде, что им это поможет?

— То есть намекаешь, что этот серв не только убийца, но и симулянт?

— Здесь нет нужды в намеках. Говорю открыто. Хвати ему ума сбежать после убийства — он уже натянул бы искусственную бороду и устроился бы матросом на судно, уходящее куда-нибудь в Ост-Индию.