История одного замужества

Ей не пришлось жалеть о своем выборе, потому что, когда они приехали, поэтическая красота природы захватила девушку, а кроме того, оказалось, что по соседству живет знаменитый писатель Ергольский. Натали робела перед знаменитостями, но Матвей Ильич ей понравился. Он держался очень приветливо, с достоинством, но без надменности и при первой же встрече согласился надписать ей книжку, которую она, краснея, протянула ему.

– Так-с, ну и что тут у нас? Роман «Счастье»… превосходно…

Своим размашистым, беглым, но хорошо читаемым почерком он написал: «Счастье – это короткая остановка в раю», подписался и вернул книгу Натали. И эти простые слова, в которых вроде бы не было ничего особенного, произвели на нее такое впечатление, что она потом все время мысленно к ним возвращалась.

Счастье! Была ли она когда-нибудь счастлива, в самом деле? И будет ли? Перебирая всю свою жизнь, Натали вовсе не была уверена ни в первом, ни во втором…

Но тут в другое имение по соседству – то самое, которое отец пытался приобрести, но так и не сумел, – въехала актриса Панова со своей свитой. И стоило Натали увидеть Сережу Карпова, посмотреть в его глаза, дотронуться до его руки, как она убедилась, что счастье определенно существует – и кусочек его существует даже для нее, только для нее.

Андрей Григорьевич с изумлением наблюдал за преображением своей дочери. Куда-то подевались и ее болезненная застенчивость, и упорное нежелание общаться с посторонними. Она больше не краснела, стоило ей вступить в разговор; ее глаза блестели совсем по-другому, и она стала интересоваться модами и платьями, хотя раньше упорно одевалась в черные и серые тона, которые ей не шли совершенно. Для Башилова, конечно, не стала секретом причина всего происходящего, и он был достаточно умен, чтобы воспринять ее всерьез. Дочь влюбилась – так и должно быть; надолго или нет – покажет время; ее избранник, конечно, из небогатой семьи, но вроде бы приличный юноша и на шалопая не похож. Если бы он осмелился обидеть Натали или причинить ей горе, то Андрей Григорьевич растерзал бы его – цивилизованно, как уже говорилось, но от того не менее успешно. Однако сегодня, увидев, как Натали и Серж после прогулки на лодке медленно идут по тропинке к дому – идут, как всякие влюбленные, так, словно мир существует только для них, а может быть, не существует вовсе, – Башилов ни с того ни с сего поймал себя на мысли: «А ведь ее мать тоже придется пригласить на свадьбу…»

И он неожиданно расстроился – но не из-за воспоминания о жене и не из-за безобразных ссор, которые у них были; и уж, само собой, не из-за случайной мысли о свадьбе дочери, которую обожал. Он вдруг понял, что его время уходит; сегодня он отец невесты, через несколько лет будет возиться с внуками (он в жизни не представлял, как другие мужчины могут тратить на это свое время, а теперь думал об этом с нежностью и умилением). Серж учится на инженера путей сообщения, это хорошо, но не бог весть что, и Башилов, разумеется, поможет ему с карьерой, научит всему, что знает, и передаст свои дела, когда настанет срок. Да, когда настанет срок…

Он поспешил уйти, чтобы не мешать юным влюбленным; он чувствовал себя так, словно стоит у них на пути, и в то же время за ними было будущее, а он – ну что он? – обыкновенный делец, только жестче, чем многие другие. Отчего-то ему было грустно, хотя грусть он испытывать не привык – люди его склада в основном живут другими эмоциями и на другом их уровне.

В кабинете он занялся пришедшими к нему письмами и телеграммами. Завтра должен был приехать управляющий заводом в Ревеле, и Башилов усмехнулся, вспомнив, что собирался его уволить. Ну что ж, если Наташа так счастлива со своим студентом, можно будет пока не увольнять, в конце концов…

Андрей Григорьевич написал несколько писем, одно, очень длинное и учтивое, но холодное – своей матери, которую не любил и которая никогда не одобряла ни его занятий, ни его женщин, ни даже его богатства, которое позволяло ему спокойно пренебрегать ею. Это письмо пришлось переписывать несколько раз, потому что на самом деле Башилов хотел писать не о погоде и не о соседях, а о том, что он постарел и все же счастлив, раз Наташа счастлива. Андрей Григорьевич не был суеверен, но все же он постарался не оставить в тексте ни намека на то, что его дочь кого-то встретила и что, судя по всему, это серьезно. Он так и видел, как мать скептически поджимает губы, читая строки о своей внучке, и от одной мысли об этом его глаза потемнели.

Дописав письма и заклеив конверты, он позвонил в колокольчик. Вошел лакей, которого Башилов привез из Петербурга, и хотя голова Андрея Григорьевича была занята совсем другим, он сразу же заметил, что слуга встревожен.

– Письма отправить, и как можно скорее. Что? – спросил Башилов, видя, что лакей медлит и не уходит.

– Говорят, актрису Панову убили, – решился лакей. – Следователь уже там.

Башилов откинулся на спинку стула.

– Кто убил? Где там?