История одной дуэли

– От таких известий свихнёшься!

– Каримов, конечно, всех очевидцев установил, но сунулся я к нему с вопросиком, он на меня так глянул, что до сих пор мурашки по спине.

– Испугался?

– Понять дал, чтобы не лез не в своё дело.

– Значит, в сейфе хранит?

– Очевидцев теперь не установить. Это же не наша территория, – усмехнулся он, – я тайком сгонял в соседний район, поинтересовался у кореша-коллеги, а он на меня глаза выкатил – Каримов сразу согласовал с начальством, что проверкой причин смерти дочери первого секретаря райкома будет заниматься сам. Те обрадовались, что лафа свалилась, канители, сам понимаешь, сколько от начальства… – Квашнин огорчился, глядя на мою унылую физиономию. – Пытался я тебе помочь, Данила Павлович, замаячила даже фигурка одна, вроде как на свидетеля похожая, но выехал тот из деревни ни с того ни с сего…

– Жихарев?

– Он… – опешил капитан. – А тебе откуда известно?

– Зинаида Фессалиевна поведала.

– Полоумная…

– Не думаю. Она производит впечатление здорового человека. Просто кому-то понадобилось объявить её таковой.

– Равиль только так её и именовал, пока в город дочь её не увезла.

– А перед речкой, значит, Хансултанова обогнала грузовик с архивом? – продолжал я его пытать.

– Обогнала. У неё же «москвичок» полегче, пока те по ухабам, она их обогнала – и вперёд. Не она, так те, Сорокин и Быков, подо льдом оказались бы.

– А просьбу мою ты не забыл? Или и тут начальник дорогу перешёл?

– Искать их нет надобности.

– Нашёл?!

– А ты спроси, почему у экспертов с утра околачиваюсь?

Меня потихоньку затрясло:

– Сделай милость, товарищ капитан, не вали с ног.

– Разбился Сорокин, – отвёл глаза Квашнин. – Насмерть. Не у нас. В городе. Со мной дружок из Кировского района поделился, вот и подскочил я к медикам.

Вопросы иссякли сами собой. Мне захотелось присесть и выпить что-нибудь покрепче.

– С женой встречался, похоронила она его, а заключение завалялось, спешка никому не нужна, да и сам покойник не тот, чтобы им кто интересовался.

– Как же его сподобило?

– Устроился на машину, он же шофёр. Ну и попивал, наверное, как прежде.

– Погиб как?

– В столб врезался. Со всего маху. В акте экспертов сказано: промилле в крови столько, что нам с тобой закусывать да закусывать.

– Мы и не пили с тобой, Петро, – меня тянуло на воздух, не любитель я по этим медицинским учреждениям разгуливать.

– Теперь запьём…

Мы вышли на крыльцо. Черноборов убежал раньше, его уже разыскивал Колосухин, опять кого-то нашли в каком-то районе, и Паша, сдав публику и неопознанные ноги убитого Глотову, умчался, не простившись.

– Ты материальчиком на Сорокина всё же поинтересуйся, – напомнил я Квашнину без энтузиазма. – А столкнёшься с трудностями, дай знать, я сам запрошу.

Он кивнул.

– Про Быкова-то что молчишь? Или тоже обнаружили где-то его косточки?

– Этот не пропадёт, – хмыкнул Квашнин. – Пройдоха. Повсюду дом родной. Он на юг смотался. В тёплые края. А за ним гнаться – командировка нужна. Поможешь?

– Издеваешься? Что же они разбегаются, как тараканы?

– Тараканы хитрые, бегут от яда.

– Я поручение Максинову направлю. Попросись в поездку.

– Нет, мил человек, – начал раскланиваться Квашнин. – Поездку на юга, конечно, решай. Но если начальство убедишь, пусть от Лудонина кто-то едет.

Мы с кислыми выражениями на лицах отвернулись друг от друга. Я его понимал – возразить нечего.

– Значит, и Жихарева мне не видать? – всё же бросил я.

– Дохлый номер…

* * *

Месяц заканчивался, а с ним и квартал, под итог любого периода даже самым занятым и забывчивым «аукается профыренное», так выразился старый лис (а Федонин слов на ветер не бросает), и действительно в конторе затеяли семинар по нераскрытым убийствам, запланированный ещё в прошлом году, но перенесённый и забытый. Хотя Игорушкин снова критиковал отдел за позднее включение, сварганили мы его отменно, затащили на трибуну отчитываться каждого прокурора района, который отличился с «висяками». Выступая, я удостоился похвалы за латинскую фразочку, задевшую самого Петровича. Втиснул в доклад «Qui prodest», помните главный принцип розыска – кому выгодно? Но похвалил один, а Колосухин покосился, мол, что за выверты, лучше б показатели улучшали! Однако среди общей феерии обошлось, а польза осталась: на семинар пригласили работников милиции, ответственных за раскрываемость, и в перерыве меня затискал в объятиях Квашнин.

– Я здесь не один, – лыбился он с начальственным видом и свысока кивал на застенчивого, громоздкого даже в просторном актовом зале детину. – Единицу, наконец, дали, вот, прошу любить и жаловать, Сашок Матков, теперь начальник нашей уголовки.

– Как же! Помню, помню, – изобразил я радость.

– Да не лукавь, Данила Павлович, – хмыкнул капитан, – он ещё учился, когда ты пахал. Но смышлёный. Уже проявил себя. Кстати, по твоим поручениям. Я доверил.

– Отменно, – едва не вскрикнул я от скромного рукопожатия новичка. – Значит, с вами будем раскрывать дело Топоркова?

– Так точно! – рявкнул тот.