История одной любви. Окончание

— Как знаете. — Настя на миг в усмешке прикусила губу. — Я вас предупредила, так что потом претензии мне не предъявлять.

Джип уехал, а златокудрый проводник повел компанию к стене, в этом месте прочерченной прямоугольником двери с глазком. Ни вывески, ни чего-то другого в этом плане здесь не было, только кнопка звонка сбоку, с другой стороны двери — аналог домофона, слившийся со стеной настолько, что сразу не заметить, и три перекрестных камеры наблюдения — сверху и по бокам. Это я перечислил то, что на виду, а серьезные конторы, насколько знаю, перестраховываются многократно.

Слабый свет мешал сосредоточиться, мертвенное люминисцентное мерцание выводило из себя. Я обнаружил, что кулаки сжаты до боли, а мочевой пузырь зовет прогуляться. Неужели боюсь? Чего?

Пересекшись взглядом с Тимохой, я успокоился. Боялся не только я. Знание, что в своих страхах я не одинок, всегда приносит облегчение, а кого-то даже толкает на подвиги. Вот и совершим подвиг.

Мы с Тимохой и Снежкой сгрудились за спиной Насти. На Настя набрала код или пароль, а затем проговорила что-то. Дверь автоматически отворилась.

Длинный пустой коридор закончился ступеньками вниз, где нас встретила суровая, но обходительная охрана, экипированная так же, как в фургоне. Карточка и ее владелица прошли проверку на соответствие, взгляды охранников расслабились. Впрочем, это не значило, что они потеряли бдительность. Нас еще раз проверили на незаконные в данном месте и опасные для него предметы.

Подпись кровью оказалась не шуткой. Каждого новичка укололи в палец одноразовой иголкой, и после выдавливания достаточной капли мощный отпечаток скрепил скромненькое требование о неразглашении. Никаких имен и подписей, только отпечаток. Сюда попадают только знакомые и знакомые знакомых, значит, найти любого, при желании, не проблема, и если клуб закрытый, то и методы, которыми борются с нарушителями, должны быть закрытыми. Пусть это игры для взрослых, как заранее сообщила Настя, но она же и напугала, какие ужасы ждут нарушителей. Мы с Тимохой переглянулись, желание играть на чужой площадке в собственные игры испарилось напрочь. Что бы ни произошло внутри, мы унесем это в могилу. А насколько нескоро произойдет последнее, с этой минуты зависело от нашего поведения.

Охрана отправила нас в раздельные раздевалки, где можно было оставить лишнее и привести в порядок оставшееся. Скамьи, вертикальные шкафчики, автомат для чистки обуви, зеркала — все дорогое и солидное, как в музее. Ничего сверх необходимого, как, впрочем, и ничего намекающего на дальнейшее.

Мы надраили туфли, от которых ноги категорически отвыкли — после кроссовок и мокасин классика ощущалась орудием пытки.

— Тоже не знаешь, что ждет за дверью? — шепнул Тимоха.

— Знаю.

— И молчал?!

— За дверью — сюрприз.

Приятель помрачнел, мне был продемонстрирован кулак.

На выходе из раздевалки те же охранники вручили маски на тесемках — из черного бархата с прорезями для глаз. Надетые, они скрыли основную часть лица.

— До момента ухода снимать запрещено.

Мы кивнули.

Ожидание дам прошло в разглядывании коридорчика. По одну его сторону чередовались мужские и женские туалеты, по другую стращали надписями «Не входить! Только для персонала!» двери служебных помещений.

Появившиеся дамы поразили: исчезли не только куртки, но и нарядные платья, их сменили шелковые халатики в восточном стиле — по колено, яркие, разрисованные цветами. Талии перетягивали пояски из той же материи. Туфли на каблуках уступили место тапкам-вьетнамкам на босу ногу. Лица скрывали маски под стать нашим, только они были цветные, в тон халатам, как и пояса. Пышущее нетерпением солнышко, что завело нас в этот затерянный мир, окутывал алый фон, по нему рассыпались неизвестные мне белые цветы, а еще более нетерпеливое создание, беспокойно рыскающее взглядом по сторонам, скрылось под синим покровом в россыпях красного. Не сговариваясь, мы с Тимохой молча поаплодировали.

Когда Настя оказалась рядом, я чуть отставил локоть, но она замедлила шаг. Меня подхватила прохладная рука Снежки, в лицо впился взгляд из напоминающих восточные глаза узких прорезей:

— Не возражаешь?

Хотелось ответить: «Вообще-то, сначала спрашивают, а потом делают». Возражать поздно — златовласой обаяшке, с которой меня связывали незабываемые воспоминания, составил пару Тимоха.

— Конечно, нет. — В улыбке, появившейся на моих губах, было больше досады, чем радости.

Я надеялся на другой расклад. Ладно, по сравнению с ничего этот тоже хорош. А по большому счету, что-то я слишком зажрался в последние дни. Вчера мне, как в поговорке, суп казался жидким, а сегодня бриллианты мелкие. Если вспомнить недавнее прошлое из времен, когда у меня с Настей еще ничего не было, то о звездах вроде Снежки даже мечтать не приходилось.

Дверь в неизвестность распахнулась.

Глава 6