История одной Молнии (СИ)

Наконец медсестра разрешила зайти в палату. Правда всего одному. Все посмотрели на меня. А я в тот момент была готова провалиться под землю и лететь, лететь… Может на большой скорости сгореть, как звезда. Все лучше, чем чувствовать всепоглощающую боль и страх внутри. Я же знала, что как только увижу учителя на больничной койке, не сдержусь и начну рыдать. А он проворчит что-то вроде: «Я сюда приехал не для того, чтобы рыдания слушать!» или «Ты же уже не ребенок, чтобы слезы лить!» Но выбора нет, и я медленно, как в замедленной съемке, подошла к двери и толкнула ее.

Я помню лишь обрывки фраз. Помню, как Док вздрогнул, когда я вошла.

— Розель?

— Да… это я. — У меня тогда на языке вертелось одно слово… Тогда? Нет, уже давно. Давно я хотела его так назвать, но не решалась. Боялась, что наши отношения тренера и гонщицы испортятся. А этого я боялась больше всего. — Я приехала как только узнала.

— Сядь, не стой на пороге. — Последовал приказ.

Это был хороший знак. Значит еще не все потеряно, и мой наставник встанет на ноги.

— Ну что? Ты победила?

Я лишь скромно кивнула.

— Давай, рассказывай, что и как было. — Док немного привстал в кровати и устроился поудобнее. Глаза его были немного прикрыты, кожа бледная как у мертвеца. Приборы противно пищали.

— Да! — отмахнулась я, делая голос как можно более будничным. — Ничего особенного. Чико как всегда бесился, а на последнем круге вообще как с цепи сорвался. Едва в аварию не попал. В результате оказался в самом хвосте. А я выиграла… Док, спасибо. Ваши советы на последней тренировке мне очень пригодились. Док? Вы меня слышите?

— Да, слышу, девочка. Только я кубка не вижу…

Я фыркнула.

— Док, да как я могла думать о награждении, когда вы тут… — ком встал в горле, глаза предательски защипало, губы задрожали…

Но Хадсон Хорнет не рассердился, увидев скатившуюся слезинку.

— Хорошо… Ты усвоила последний урок. Ты расставила приоритеты. Я так тобой горжусь, Розель… — он тихонько закашлял. — Вот теперь ты действительно можешь идти и без меня…

— Нет! — воскликнула я и схватила учителя за руку. — Вы нужны мне!

— Напротив, это я в тебе нуждался. Ты мне смысл жизни вернула. Я рад, что мои навыки не умрут вместе со мной. Всегда помни, кто ты есть и не стесняйся этого. Не важно, что говорит твой агент, всегда оставайся собой.

— А вы ведь знали. С самого начала знали, что я росла в захолустном городке. — Улыбнулась я. — Но как?

— Я наблюдал за тобой. Как бы ты не старалась скрыться за маской равнодушия и брезгливости — ты родилась и выросла на земле, среди животных и природы. Это часть тебя…

— Док, — я решилась таки сказать то, что так давно хотела, чувствуя, что другого шанса у меня уже не будет, — я так давно хотела сказать… за время наших тренировок вы… Вы стали мне очень дороги. Вы заменили мне отца, дали возможность снова почувствовать себя в безопасности… — я замолчала, увидев улыбку на лице старика. Так он не улыбался никогда.

Неожиданно все приборы запищали. Вбежали врачи и буквально вытолкали меня из палаты…

Похороны состоялись в Радиатор Спрингс. Тогда Шериф зачитал последнюю волю Дока: отдать все газетные статьи и кубки Большого Поршня, а так же машину в гоночный музей, до открытия которого он так и не дожил. Тогда всеми было решено, что музей должен носить имя Хадсона Хорнета и посвящен его карьере. Не только Радиатор Спрингс горевал в тот день. Все ярые поклонники автоспорта оплакивали легендарного чемпиона. Многие помнили его, именно как гонщика, но никто не знал, каким он был человеком. Даже мне не удалось узнать его получше. Шериф дружил с Доком дольше всех остальных, поэтому рассказал несколько историй на поминках. Например, Док так и не женился и детей у него не было. По натуре он был сложным человеком, привык командовать и обладал редкой болезнью — жаждой скорости. Многие называли это болезнью, но для самого гонщика это была особенность. Он верил, что если всем сердцем любишь скорость, никогда не проиграешь.

— Он подобрался слишком близко к солнцу, и, как в легенде, солнце его опалило.

Потом и другие коренные жители стали вспоминать случаи связанные с Доком Хадсоном. Даже Сэму было что вспомнить. Я слушала и чувствовала, что грусть постепенно покидает сердце.

«Пока о человеке помнят и вспоминают с такой теплотой, он будет жить»!

Часть 2. Мировое Гран При