История одной судьбы

Поспелов сидел с благодушным видом. Он готовился выступать, как и все. Анна нет-нет да и взглядывала - и на него, и на всех других, кто с ним приехал. Рассветовцы для нее были чуть ли не родственниками. Она глядела и думала: неужто и рассветовцы отделаются общими фразами?

Очередь дошла до Поспелова. Василий Кузьмич не спеша поднялся на трибуну. Пригладил волосы. Посмотрел на Тарабрина. Сказал несколько гладких общих фраз...

И тут Анна заметила, как заерзал на своем стуле Челушкин. Он не сводил взгляда с Поспелова. Тот взглянул наконец на Челушкина. Челушкин торопливо кивнул. Еще раз кивнул. Кажется, они поняли друг друга.

И Василий Кузьмич как в воду бросился:

- Мы хочем отказаться от клеверов... Чивой-то с клеверами не тае...

Это уже начинался балаган. Обычный спасительный балаган. Поспелов мог выражаться грамотно, а если начинал коверкать язык, значит, уходил под прикрытие, пытался заслониться мнимым невежеством. Уж Анна-то знала, как хитрит Василий Кузьмич!

- А как по плану, товарищ Поспелов? - Тарабрин сразу насторожился. Как у вас клевер в севообороте?

- Значится, - уныло промолвил Поспелов. - Только с ним у нас чего-то не того...

- Чего не того?

- Молоденький, жалко косить, а в передержке тоже не оправдывает...

- И что же вы предлагаете?

Челушкин не сводил взгляда с Василия Кузьмича. Поспелов потоптался на трибуне. Он не поднял руки, но Анна чувствовала, как мысленно он скребет пятерней затылок. Поспелов боялся Тарабрина, не осмеливался идти ему поперек, а нарушить план севооборота - это и значило идти поперек. С другой стороны, Поспелов не мог нарушить уговор с Челушкиным, это настроило бы против него всю молодежь и в Мазилове и в Кузовлеве.

- Мы ето... решили отказаться. От клевера. Сеять овес. Вико-овсяную смесь. Только она полягает. Так чтобы не полягала... овса поболе, а вики помене. В общем, на три пуда овса пуд вики. Так не полягает. Белок!

Все это Поспелов высказал на одном дыхании, чтобы сразу отрезать...

Но Тарабрина трудно сбить. Он понял, что Поспелов уводит совещание в сторону.

- Какой там еще белок? - строго спросил он. - Кто это позволит вам ломать план севооборота?

Поспелов повернулся в сторону президиума, посмотрел на Анну, - она поняла его взгляд: в случае чего - поддержи!

Однако Тарабрин торопил его с ответом, и больше уже не было смысла играть в невежество.

- У нас высчитывали в агрокружке, - насупившись, заявил Поспелов. Вику с овсом в неправильной пропорции сеяли, вот вика и валит овес, никакой машиной не убрать. А ежели наоборот, овес вику держит, убирать легче, и урожай больше...

Точно выразился, не стал коверкать даже такое слово, как "пропорция". Разговор начинался серьезный, было уже не до шуток.

Тарабрин нахмурился.

- Кто же это у вас так решил?

И ведь он не против новшеств, он человек разумный, но надо же спросить, увязать, согласовать. Все должны понимать, что без няньки никуда, а нянька аппарат, райком, райисполком, райсельхозинспекция.

Поспелов отрубил, сказал правду:

- Комсомольские звенья.

Тарабрин поднял брови.

- Даже не правление?

Поспелов заторопился, полез в карман, достал записку, загодя составленные для него "тезисы".

- Вика, Иван Степанович, с помощью обитающих на ее корнях а-зо-то-фик-си-ру-ю-щих бактерий усваивает из воздуха азот, накопляет в почве и подкармливает овес...

Это он уже не сказал, прочел, это был его самый веский научный аргумент.

Но что же будет, если каждый колхоз начнет ломать план севооборота? Что даст район в конце года в государственные закрома? Ослабь вожжи - и тебя захлестнет стихия...

Тарабрин встал.

- Довольно, Василий Кузьмич...

Поспелов предупредительно улыбнулся.

- Чего довольно?

- Пусть говорит, - шепнула Анна Тарабрину.

Тарабрин сделал вид, что не слышит. В этой самодеятельности повинна и Гончарова, ее послабляющее влияние.

- Довольно дезориентировать людей. Здесь не агрокружок, а ответственное совещание. Никто не позволит нарушать план севооборота...

Он согнал Поспелова с трибуны. Поспелов так это и понял и пошел вниз. Он был обучен не спорить с Тарабриным. Но неожиданно поднял руку и даже приподнялся со стула Челушкин.

- Дайте ему!..

- А чего, правда...

Это покрикивали уже другие.

- Пусть расскажет, как это овес с викой!

- Это надо продумать, - веско сказал Тарабрин.

- А мы здесь и продумаем!

Всходили семена, посеянные Гончаровой!

Тарабрин поднял руку.

- Товарищи, я вам объясню. Возьмем план севооборота. Ведь для чего-то план существует...

Он произнесет сейчас речь и поставит все на свое место. Еще минута, другая, и все войдет в обычную колею.

- А вы и нам дайте поговорить! - зло, даже ожесточенно крикнул Дормидонтов, председатель "Зари". - А то все слушай да слушай...

Приходилось, видимо, подчиниться собранию.

- Продолжайте, Поспелов...

Поспелову не хотелось возвращаться на трибуну. Но - пришлось. Однако нового он уже не сказал ничего. Просто изложил содержание брошюры, прельстившей мазиловских комсомольцев, чей почин рьяно поддержал Челушкин.