История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек

— Гражданин начальник, к вам можно? — пропела дневальная…

— Пусть зайдет! — сказал Горохов кому-то. — Заходи, я готов, сейчас поедем!

Надя стояла спиной к двери и не видела, кто зашел.

— Что у вас, товарищ капитан, опять «допрос партизанки»? — услышала Надя за спиной голос Клондайка, но не обернулась, а лишь выше вскинула голову:

— Отдайте, пожалуйста, там песня! Слова и ноты.

Горохов медленно изорвал бумажку в мелкие клочки и кинул кусочки в урну.

— Иди — врать не будешь!

Вся кровь в ней вскипела и бросилась в лицо, да еще бес подначил: «Скажи, скажи ему пару ласковых, ты умеешь!» Но Надя сдержалась, сказала только:

— Песню не изорвешь, она у нас на слуху, мы ее помним, а кто писал, напишет еще!

— Не напишет, на твое счастье, — злорадно сказал Горохов, — а то получил бы «песенник» вдобавок к своей десятке. А тебе я вижу, Михайлова, освобождаться неохота, бур и карцер нравятся! Зачеты надоели!

Надя молча стиснула зубы. Прикусила своего беса.

— Ступай!

Если б взгляд, которым она посмотрела на опера, обладал мощной силой, провалился бы бедный Горохов вместе с Клондайком и кабинетом в тартарары!

Дня через два Надя забежала в столовую и поднялась на сцену, откуда, из-за закрытой занавеси, слышались громкие голоса.

— Иди, иди скорее, — позвала ее Наташа Лавровская.

— Что случилось?

— Сейчас начальница КВЧ придет, велела собрать самодеятельность, кто не на работе.

На сцене уже ожидали несколько зечек — Маевская, Кира Покровская и кое-кто из хористок. Всех очень заинтриговало: чего еще такое важное скажет им Мымра? Вдруг амнистия?!

Ждали долго, уже и расходиться хотели — девчата-хористки с ночной смены. Отдохнуть пора, да и Надю тоже время поджимало. Наконец пожаловала Мымра.

Лицо ее, всегда унылое, на этот раз было озабоченно и деловито.

— Здравствуйте, кого не видела, — провякала она. — Товарищ оперуполномоченный порекомендовал нашей самодеятельности включать в концерты больше производственной тематики. — И достала из сумки небольшую не то брошюрку, не то книжку. — Вот тут, — сказала она, указывая на книжку, — я подобрала кое-что, то, что вам нужно. Кто хочет прочитать? Читайте вы, — протянула Мымра Маевской потрепанную книжонку.

Елизавета Людвиговна пробежала глазами первую страницу, и Наде показалось, что челюсть ее отвисла — Маевская явно онемела на миг.

— Да-а! — протянула она. — Это нечто! Ну, слушайте: «Современный водевиль или сцены из шахтерской жизни». Действующие лица: девушки, парни, шахтеры. Хор.

— Гениально! Именно то, что надо! То, что доктор Вахтер прописал! Надо полагать, что шахтеры — не парни?

— Не мешай, Покровская! — сердито одернула Киру Мымра. — Продолжайте!

— Сцена первая. Общий хор, — прочитала Маевская.

Заполярная сторонка
Твоя слава велика,
О тебе поем мы звонко,
О работе горняка!

Хористки негромко захихикали… Мымра неодобрительно взглянули в их сторону.

— Выходит девушка в белой косынке…

— Умилительно! — вставила Зырька. — Косынка нам по плечу. Осилим!

— Девушка поет:

Каждый год с весенними лучами
Выполняет план любимый мой,
Он своими черными очами
Девичий смутил покой!

(Уходит.)

Выходит шахтер. Он в каске, в руке отбойный молоток.

Я в забое на проходке
Выполняю план двойной,
Эй вы, девушки-молодки,
Выходи плясать со мной!

Маевская замолчала и, с трудом сдерживая смех, заикаясь, произнесла:

— Извините! У меня нет слов, я потеряла дар речи…

Душещипательно! А кто будет шахтер? Какая роль! — Реплики неслись со всех сторон. — Это сильнее «Фауста» Гете![8]

— Читайте дальше, — неуверенно сказала Мымра, она уже почувствовала, что может возникнуть напряженность.

— Выходит девушка, на ней красная косынка…

— Роли пойдут нарасхват! Чур, я девушка! — опять не выдержала Кира. Маевская, кое-как собравшись, продолжала:

— Девушка поет:

Вы, шахтеры-ухажеры,
План перевыполняете,
Только очень горды стали,
Нас не замечаете…

Дальше Маевская читать не смогла: плечи ее задергались от смеха, и она вынуждена была замолчать.

— Это классика! — с задумчивым выражением лица сказала Наташа Лавровская. — Редкая находка для самодеятельности. Только она одна могла сдержать себя и не смеяться. Остальные буквально катались от смеха, рискуя вызвать немилость Мымры.

— Ну, в чем дело? — наконец спросила она.

— Я думаю, эту поэму надо рекомендовать на шестую шахту, там ее, безусловно, оценят, боюсь, что мы просто ее не осилим, — без тени улыбки сказала Наташа.

Но Мымра уже сообразила сама: что-то не вязалось…

— Как хотите! — сказала она. — Я не настаиваю. Товарищ капитан… — Она выразительно пожала плечами.

— Случайно, это не его произведение? — спросила «овечкой» Надя, припомнив свой последний разговор с ним.

Внезапно Мымра рассердилась и, выхватив книжку из рук у Елизаветы Людвиговны, направилась к двери.