История одной зечки и других з/к, з/к, а также некоторых вольняшек

По-прежнему к 3 часам дня Надя бежала на вахту, где ее ожидал с лошадью Пятница, и они шагали по свеженаметанным сугробам к пекарне. Однажды их увидел в таком составе начальник ЧОС — снабженец.

— Это еще что за цирк? — изумленно воскликнул он. — Неужели такая здоровенная деваха нуждается в поводыре? Да ты его прибьешь! Ну и артисты!

Не прошло и двух недель, как Надя, к своей радости, получила пропуск на «Бесконвойное передвижение в пределах района 2-го Кирпичного завода». Это было не совсем законно, по закону нужно было отбыть полсрока, но, как сказала когда-то Манька Лошадь, для уголовников «закон — тайга, а прокурор — медведь». А Надя была уголовница.

— Смотри, в зону не таскай, на вахту сдавать будешь, — сказал начальник ЧОС, передавая ей пропуск. — Да, смотри, не потеряй, ясно?

— Ясно!

Заметно стал прибывать день, уже не сумеречно, а по-настоящему светло, и хотя все так же мела колючая поземка и снег засыпал дороги, минул январь и короткий февраль близился к концу.

— Ты, Михайлова, лошадь-то запрягать можешь? — спросил ее как-то, встретив на вахте, капитан ЧОС.

— Нет, не пробовала.

— То-то и видать, что не пробовала, — ощерился капитан под громовое ржанье вахтеров.

Надя пропустила мимо ушей двусмысленность, всем видом своим показывая неодобрение и даже обиду.

«Каждый сверчок знай свой, шесток». А капитан и не думал ее обижать. Ему в голову не пришло, что на такую «остроту» вообще можно обидеться.

— Тебе когда за хлебом, в три? Выдь пораньше, я с тобой на конюшню пойду, покажу, как запрягать, дело не хитрое. Лошади не боишься?

— Нет!

Три мохнатые лошади нетерпеливо перебирали ногами в своих стойлах.

— Вот, выбирай, тут для хлебовозов двое: старый жеребец Кобчик и такая же старуха Ночка, кобыла.

Надя выбрала Ночку. Ей казалось, что лошадь женского пола смирнее, хотя обе лошади возили с ней хлеб с пекарни.

— Старого жеребца не хочешь? — опять осклабился капитан.

— То-то же, старость не в радость!

Но Надя и на этот раз не обратила внимания на его неуклюжие шутки.

— Кобыла смирнее, — отрезала она строго.

Получив два-три раза хвостом по лицу, Надя все же одолела искусство запрягать лошадей. Через полчаса она смело упиралась валенком в живот Ночке и без труда справилась со всей упряжкой, при одобрительных возгласах капитана.

Лошадь из трофейных конюшен, когда-то видавшая лучшую жизнь, смиренно и терпеливо стояла во время процедуры. Благодарная Надя поклялась себе выпросить на пекарне немного отрубей, угостить умную скотину.

— Приведешь обратно, не забудь ей сенца натрусить. Да ты не гони, не гони, рысака запалишь! — засмеялся им вслед капитан, когда Ночка, лениво переставляя узловатые ноги, потащилась с Надей в пекарню.

Шутник был этот снабженец и не упускал случая посмеяться, хоть шутки его и остроты попахивали блиндажом.

КЛОНДАЙК

Не в ладу с холодной волей

Кипяток сердечных струй.

Есенин

День за днем ощутимо приближалась весна. Было все так же холодно, и временами бесилась пурга, но днем над снегом едва приметно как бы струился! на солнце воздух. В один из вечеров в хлеборезку пожаловал новый начальник режима. Надя бросила резать хлеб и, отложив нож, встала по стойке «смирно», как и полагалось приветствовать начальство. Валя грохнула об пол ведро и тоже «руки по швам».

— Здравствуйте, — первым сказал он, и не успели девушки ответить, как он тут же добавил. — Продолжайте работать.

Бросив на весы одну из паек, он, не глядя ни на кого, повернулся и, нагнув в дверях голову, чтоб не задеть притолоку, на ходу бросил «до свиданья» и вышел.

— Даже не взглянул, вроде бы мы не существуем, словно нас нет, — возмутилась задетая за живое таким невниманием Надя.

— Жлоб! Но какой красавец, не правда ли?

— Для меня все они держиморды, — сердито возразила она.

— Как будто! — не поверила Валя и, лукаво стрельнув своими золотисто-зелеными лисьими глазками, притворно вздохнула. — Экое лицо, создал же Господь! Ничего не добавишь, ничего не убавишь! Эталон мужской красоты!

Надя промолчала, чувствуя, что лиса ее просто дразнит. — Ах, где мои двадцать лет! Увы! — мечтательно покачала она головой. — Настоящий парень с Клондайка!

— Откуда? — не выдержав, переспросила Надя.

— Из Клондайка! Да вы Джека Лондона читали?

— Читала!

— Что?

— Не помню что, кажется, «Сказание о Кише», — соврала она, потому что слышала, об этом «Кише» только по радио в «Детской передаче».

Валя с сожалением посмотрела на нее.

— Вы мало читали!

— Мало, — согласилась Надя.

— А почему? Не любили?

— Почему не любила? — обиделась Надя. — Книг не было.

Это была правда. Раньше, до войны, Алеша брал книги в детдомовской библиотеке, а потом библиотеку эвакуировали вместе с детдомом. У отца были кое-какие книги, да все малоинтересные.

— Ну, может, это и лучше, — неожиданно поддержала ее немка. — Я всегда говорила: книги — наши враги.

Надя удивленно посмотрела на нее. Она знала другое. В школе ее учили: «Берегите книгу», «Книга — твой лучший друг».