История одной жизни

Струма выходит из румынской Констанцы.

Двигатели ни к чёрту. Калека везёт калек.

Через несколько дней судно достигло Стамбула.

Тайные переговоры: "Лондону они не нужны!"

Двигатель не работает. "О, лучше б она потонула,

Старая кляча! Цель не оправдывает цены!"

"Корабль переполнен. Не хватает продовольствия!.."

"Подлинно эпидемия, отсутствуют рационы!.."

"Без паники, господа, сохраняйте спокойствие!.."

"А может быть, там провокаторы и шпионы?!.."

"Время военное, непозволительно рисковать!

Отбуксовать это судно в открытое море!"

"Ну что же, придётся его-таки отбуксовать,

Надо поставить точку в этом сыр-боре".

Долго ли виться ещё клубочку?

Долго ли жить сиротке?

В их одиссее поставит точку

Ракета с советской подлодки.

Приняло их, пеной бурля,

Чёрное море, а не земля

24-го февраля.

* * *

Волны холодного небытия

В белой уходят пене.

Эстер, скажи, где могила твоя?

Где преклонить колени?

Умер Мессия во чреве твоем –

Ждали напрасно люди, –

В черной воде похоронен живьем

И воскресать не будет.

Кто под прикрытием громких тирад,

С честью и долгом в ссоре,

Перерубил корабельный канат,

Узников бросил в море?

Их, переживших погромы и страх,

К смерти вела дорога.

В чьих они были всесильных руках:

Зла, Провиденья, Бога?

Дети, и женщины, и старики –

Нет никому спасенья.

Все они лягут в морские пески

И обретут забвенье…

Эстер последний встречала восход

На корабле у трюма.

На Палестину спешил пароход,

Старое судно "Струма".

23 март – 4 апреля 2012 года

Завершу повествование о семье Мейтис рассказом о моей маме. Ее звали Геня, но в эвакуации ростовские казачки переименовали в Анну. Папа называл ее ласково Куцалы, от Аникуца (так по-румынски звучало ее имя). Точная дата рождения Анны Мейтис не известна. Хотя в паспорте у нее обозначен 1906 год, она помнила эпизоды, связанные с погромом 1903 года, а значит, возможно, была ровесницей века.

Анна Мейтис, 1970, поселок Шолоховский

Семьи Мейтисов и Вайсманов жили напротив друг друга. Поженившись, мои родители переехали в дом свекрови, бабушки Цейтл, которая к тому времени была вдовой. Там в 1928 году родился я, старший сын Льва Вайсмана, Юлий, названный так в честь дедушки Йоэла. Когда мне было 3 года, папа отделился от Мейтисов и снял во дворе некоего господина Каца двухкомнатную квартиру на улице Прункуловская. Там родился мой брат Фима (Хаим) в 1934 году.

Дом на улице Прункуловская (фотография Steinchik)

После рождения брата мы переехали в четырехкомнатную квартиру на втором этаже в том же дворе. В четыре года Фима выпал из окна второго этажа. Очевидно, потерял равновесие в тот момент, когда я отвернулся. Я успел схватить его за ножку, но в моей руке остался только ботинок. Мой брат спланировал прямо в соседский вазон с цветком. Цветок, вероятно, смягчил удар. В результате Фима даже не потерял сознание, отделавшись только раной на затылке. Я выскочил на улицу и принес его домой. На помощь пришел дядя Копель, который как раз проходил мимо нашего дома. Он вызвал семейного врача по фамилии Урбанович, и тот оказал Фиме первую помощь. Кроме шрама, падение не привело ни к каким последствиям, что значительно сгладило мое чувство вины перед Фимой во время этого несчастного случая.