История Оливера

– Мне? Или кому-то еще? Поточнее, пожалуйста, – сказала Марси.

– Например, что он делает сейчас? – задал я очередной вопрос.

– Ничего, – ответила она.

– Ничего?

– Хорошо, скажем так, он… в шоколаде, – сказала Марси.

Очень странным тоном. Стоп… Не имела же она в виду то, что я сейчас подумал?..

– То есть ты… платишь ему, ты хотела сказать?

– Я не «хотела сказать». Я сказала. Теперь он богатый разведенный муж.

Поразительно! Как же так вышло, что из всех людей именно Марси пришлось так обмануться в человеке?

Я даже не спрашивал, но она все рассказала. Потому что хотела, чтобы ее выслушали.

– Я училась в колледже и сама толком не понимала, в чем моя роль в этой жизни. И тут, откуда ни возьмись, появляется парень – такой красивый, такой харизматичный…

Мне захотелось побыстрее проскочить эту часть рассказа.

– … который говорит то, во что я так хотела поверить. – Она замолчала. И продолжила через мгновение: – Я была ребенком. И влюбилась, как сумасшедшая.

– Что же было потом? – спросил я.

– Ну, папа все еще надеялся уговорить брата вылезти из сиденья болида и присоединиться к совету директоров. Конечно, Бин не собирался внимать папиным мольбам и наставлениям. Так что, когда я представила ему Майкла, папа обалдел от настолько шикарной партии. Он казался отцу чем-то средним между Иисусом Христом и Альбертом Эйнштейном – разве что прическа у Майкла была поскромнее. В общем, папа счел его абсолютным совершенством, и даже если бы я очень захотела, в обратном я бы его убедить не смогла. Думаю, он даже меня полюбил сильнее, когда я привела вот такого неотразимого «нового сына». Во время свадьбы я была уверена, что он даже «Согласен» скажет за меня.

– А Бин как реагировал? – прервал ее я.

– Возненавидел Майкла с первого взгляда. Надо сказать, это у них было взаимно. Брат всегда говорил мне, что мой парень – «барракуда в костюме», – ответила Марси.

– Видимо, это и правда было так? – уточнил я.

– Ну… Это не совсем справедливо. Я имею в виду, по отношению к барракудам, – сказала она.

Похоже, Марси шутила так не в первый раз. И прозвучало это далеко не весело.

– Так все-таки почему вы расстались? – задал я главный вопрос.

– Майкл не любил меня.

Марси сказала это таким голосом, словно ей было все равно.

– То есть? – настаивал я.

– Думаю, Майкл просек, что даже несмотря на то, как к нему относился Уолтер, рано или поздно Бин возьмется за ум и станет боссом. Идея быть дублером его не вдохновила, и он самоустранился.

– Вот гад, – глубокомысленно резюмировал я.

– Да. Всего-то надо было потерпеть чуть меньше, чем полгода… – она не договорила. Даже не пожелала Майклу гореть в аду.

Я вообще не знал, как отреагировать на ее рассказ. Ну не говорить же: «Мне жаль, что он с тобой так поступил?» Так что я просто молчал и следил за дорогой. Под музыку Джоан Баэз[30].

Потом мне вдруг пришел в голову новый вопрос:

– Марси, скажи, а почему ты думаешь, что со мной будет иначе?

– Не знаю. Я просто надеюсь…

Марси запнулась. И коснулась моей руки. По спине побежали мурашки. Это было больше, чем обычное общение. Так, нужно приступать к решительным действиям.

– Марси, а у тебя не возникало никаких ассоциаций в контексте моей фамилии? – спросил я.

– Нет. А должны были? – Тут ее осенило: – Постой, Барретт… Инвестиционный банк? Заводы? Так это твои родственники?

– Дальний родственник. Мой отец.

Некоторое время мы ехали молча. Потом она тихо произнесла:

– Я не знала.

Признаюсь, мне было приятно.

Мы ехали все дальше – в ночной бархат, опустившийся на город.

Я уже не сомневался в своих намерениях. Просто искал подходящее место.

– По-моему, там должен быть камин.

– Да, Оливер.

Мы остановились в «Хижинах дяди Эбнера» в Вермонте. Они были расположены прямо на берегу озера Кенауоки. Шестнадцать с половиной долларов ночь – дрова для камина были включены в стоимость. Мы перекусили в ближайшем бистро «Говард Джонсонс» – я решил, что перед тем, как провести незабываемую ночь перед камином, устрою Марси классный ужин.

За едой мы вспоминали детство.

Я доконал Марси историей своего преклонения перед отцом, смешанного с моим вечным стремлением идти ему наперекор. Она, в свою очередь, рассказала о своей вариации на тему: оказывается, все, что она делала в жизни, было вызовом ее Большому Папочке.

– Честно говоря, он вообще вспомнил о моем существовании, только когда Бин погиб, – закончила Марси свою тираду.

Наш разговор напоминал беседу актеров, сравнивающих свою игру в разных постановках «Гамлета». Только вот Марси не желала играть Офелию. Она, как и я, была меланхоличным принцем. Мне всегда казалось, что женщины соперничают со своими матерями. Но свою мать Марси не упомянула в разговоре ни разу.

– А мама у тебя есть? – наконец не выдержал я.

– Да, – ответила она совершенно ровным голосом.

– Она жива? – спросил я.

Марси кивнула.

– Они с Уолтером развелись в 1956-м. Она не добивалась родительских прав. Вышла замуж за торговца недвижимостью из Сан-Диего.

– Ты ее никогда не видела? – изумился я.

– Почему же, она пришла на нашу с Майклом свадьбу.