История Оливера

Наверное, дело даже не в том, что я посмотрел на свою семью другими глазами. Скорее, мне просто хотелось домой.

Я перепробовал так много разного, лишь бы не быть тем, кто я есть.

А я Оливер Барретт. Четвертый. И это никуда не денешь.

37

1976 год, декабрь

Я уже пять лет живу в Бостоне. Мы работали вместе с отцом, пока тот не ушел в отставку. Первое время, признаюсь, я и правда скучал по адвокатской практике. Но чем больше я работал в «Барретт, Уорд и Сеймур», тем больше осознавал, что то, чем мы с ними занимаемся, тоже имеет колоссальное значение: мы ведь поддерживаем компании на плаву, а значит, обеспечиваем рабочие места. И я очень этим горжусь.

Кстати, об условиях работы: на всех наших предприятиях в Фол Ривер они практически идеальны. Единственное, в чем рабочих преследуют неудачи, – футбол.

Дело в том, что каждое лето на нашем традиционном пикнике рядовые работники играют с командой правления в софтбол[79]. Так вот, с момента моего вступления в должность победам рабочего класса на этом фронте пришел конец. Думаю, они всей душой ждут, когда я уйду на покой.

Газета «Wall Street Journal» не упоминает всех финансируемых нами предприятий. Ничего не пишут, например, о «Булочной Фила»… в Форт-Лодердейл. В какой-то момент холодные и унылые зимы в Крэнстоне осточертели Филу, и он с радостью изменил им с вечным летом во Флориде.

Каждый месяц он мне звонит, и я расспрашиваю его, чем он занят, памятуя, что в тех местах полно красивых женщин. Но хитрец уходит от ответа, ограничиваясь лишь неизменным: «Поживем – увидим». И быстро переводит разговор уже на то, чем занят я.

А уж мне, поверьте, есть чем заняться в свободное время. Я живу на Бикон Хилл, который буквально кишит новоиспеченными выпускниками, и потому найти там новых друзей – раз плюнуть. Причем не только бизнесменов: у меня часто бывают джазовый пианист Стенли Ньюман и почти-что-великий художник по имени Джанни Барнеа.

Разумеется, я не теряю связей со старыми друзьями. У Симпсонов родился маленький сын, и Гвен уже ждет второго ребенка. Они останавливаются у меня, когда в Бостоне какой-нибудь футбольный матч и тому подобное. Квартирка у меня просторная.

Стив рассказывал, что Джоанна Стайн вышла замуж за Мартина Яффе. Как я понимаю, последний работает офтальмологом, а в свободное время играет на гобое. Они живут где-то на побережье.

Недавно мне попалась на глаза заметка в «Таймс», посвященная свадьбе Марси Биннендейл. Того, за кого она вышла, зовут Престон Элдер. Ему тридцать семь, живет в Вашингтоне и работает адвокатом.

Когда-нибудь эта свадебная эпидемия, в конце концов, затронет и меня. В последнее время я часто стал встречаться с моей дальней родственницей по имени Анни Гилберт. Насколько это серьезно, пока не скажу.

Спасибо всем хоккейным болельщикам, проголосовавшим за меня, – теперь я возглавляю команду Гарварда. Прекрасный повод заезжать в Кембридж и притворяться тем, кем я уже не являюсь. Надо сказать, что студенты стали выглядеть намного моложе и немного моднее. Хотя кто я такой, чтобы судить об этом – мне-то по дресс-коду предписано носить галстук.

Итак, моя жизнь прекрасна, а распорядок дня насыщен до предела. Я получаю массу удовольствия от своей работы. Да, как истинный Барретт, я просто наслаждаюсь ответственностью.

Кстати, я до сих пор в отличной форме и каждый вечер бегаю вдоль русла реки Чарльз. Если пробежать пять миль по набережной, на другом берегу открываются огни Гарварда. И я смотрю туда, где когда-то был счастлив. А потом поворачиваю обратно, в темноту, и, чтобы убить время, вспоминаю о тех днях.

Иногда я спрашиваю себя, что было бы со мной, если бы Дженни была жива.

И сам себе отвечаю: «Я тоже был бы жив».