История Оливера

Да, я был очень зол на весь мир. Работал допоздна – насколько было возможно. Офис покидать не хотелось, ведь дома все в той или иной степени напоминало о Дженни: пианино, ее книги, мебель, которую мы покупали вместе. Да, время от времени появлялась мысль, что неплохо было бы переехать. Но я возвращался домой настолько поздно, что в переезде не было особого смысла. Постепенно я привык ужинать в одиночку в тишине кухни, а бессонными ночами слушать пластинки. Только в кресло Дженни не садился никогда. Мне даже почти удалось заставить себя ложиться спать в нашу такую пустую кровать.

Так что я почти перестал думать о том, чтобы переехать.

Пока не открыл дверь.

Дверь шкафа Дженни, который я упорно обходил в течение долгого времени. И с какой-то дури все же открыл дверцу! Там были ее вещи. Платья, юбки, шарфы. Ее свитера – даже заношенный до дыр школьный свитер, который она наотрез отказывалась выкинуть и носила дома.

Все это здесь – а Дженни нет. Я так никогда и не вспомнил, какие мысли пронеслись в моей голове, когда смотрел на эти шелковые и шерстяные воспоминания. Наверное, думал, что, если дотронусь до этого древнего свитера, смогу почувствовать частичку живой Дженни.

Я закрыл шкаф и больше никогда его не открывал.

А через две недели приехал Фил, тихо упаковал все и увез. Кажется, он отдал их какой-то католической организации, помогающей бедным. Перед тем как сесть в свой грузовичок, он сказал:

– Я к тебе больше не приеду, пока ты не сменишь жилье.

Смешно, но уже через неделю после этого я нашел новую квартирку. Так как в Нью-Йорке окна первого этажа забирают стальными решетками, мое новое жилище напоминало тюремную камеру, которая располагалась на нижнем этаже обители какого-то богатого продюсера. Роскошная, украшенная золотом дверь его квартиры находилась этажом выше, так что меня миновали толпы народу, стекавшиеся со всего города на его безумные оргии. Кроме того, отсюда было ближе до офиса и всего полквартала до Центрального парка. Определенно, все указывало на быстрое и неминуемое исцеление.

…Но, несмотря на новую обстановку с новыми обоями и новой кроватью и несмотря на друзей, которые теперь чаще говорили: «Ты выглядишь намного лучше!», одну вещь я все же сохранил в память о Дженни.

В нижнем ящике письменного стола хранились ее очки. Обе пары ее очков. Они напоминали мне о любимых глазах, которые смотрели на меня. И видели насквозь.

Но в остальном, что подтверждали наблюдения друзей, я выглядел просто великолепно.

3

– Привет, я Фил. Я пеку булочки.

Это было подано так, словно булки для него хобби, а не способ заработать на жизнь.

– Привет, Фил, я Джейн. У тебя симпатичный приятель, – заявила девушка за столиком.

– Про твою подружку могу сказать то же, – произнес Фил таким светским тоном, как будто всю жизнь только и занимался, что подобными пустыми беседами.

Этот праздник красноречия проходил в «Изюминке Максвела», вполне себе уютном баре для холостяков, на углу 64-й и 1-й. На самом деле он назывался «Виноградинкой Максвела», но мой закоренелый цинизм быстро засушил плоды чужого оптимизма. Короче, я с первого взгляда невзлюбил это заведение и всех этих самодовольных красавчиков с их идиотской счастливой болтовней. И неважно, будь они хоть миллионерами, хоть литературными критиками. А хоть и настоящими холостяками.

– Мой друг Оливер, – представил меня Фил.

– Привет, симпатяга Ол, – сказала Джейн. – Ты тоже любишь булочки?

Кажется, она модель. Такой тип девушек глянцевые журналы называют обладательницами классической красоты. Хотя по мне она больше смахивала на жирафу. И конечно, у нее непременно обнаружилась подружка по имени Марджори, толстушка под стать Винни-Пуху. Которая хихикала, как придурошная, пока ее представляли.

– Ты часто бываешь здесь? – поинтересовалась классическая жирафа.

– Никогда, – отрезал я.

– А, все так говорят: «Мы в Нью-Йорке только на выходные, а вообще я приехал из пригорода», – отмахнулась Джейн.

– Какое совпадение, – восторженно произнес Фил, – я тоже из пригорода.

– А ты? – спросила Джейн.

– А я поесть пришел, – буркнул я.

– Ну надо же! – отреагировала Джейн.

– Он хотел сказать, – вмешался коллега Фил, – что мы хотели бы пригласить вас обеих на ужин.

– Круто! – восхитилась Джейн.

Наш совместный ужин прошел в квартале от «Виноградинки». Мы расположились в заведении под названием «Грудинка Флоры».

– Очень даже, – сказала Джейн.

Я бы добавил: «Очень даже недешево». Фил-таки отобрал у меня счет (впрочем, шок от увиденного ему спрятать так и не удалось). И недрогнувшей рукой протянул кредитку. Наверное, много ему пришлось напечь булок, чтобы расплатиться…

– Ты такой богатый? – удивленно хихикнула Марджори.

– Скажем так, состоятельный, – сообщил герцог Крэнстонский. И добавил: – Но зато мой зять гораздо более образован.

За столом стало тихо. По-моему, мы влипли.

– Зять? – протянула Джейн, – Так вы оба, значит?…

Ее костлявый палец с длинным ногтем прочертил несколько вопросительных кругов.

– …Ну вы даете! Где же ваши жены? – наконец выдавила она.