История Оливера

Вначале мы осмотрели цветочные рынки в их новогоднем великолепии. И угодили в изобилие хризантем, фруктов, где блеск золотой бумаги слепил глаза. Для моей только что купленной камеры – и для Марси, которой я купил большой букет – настал праздник цветов.

Затем мы вернулись домой, на пик Виктория. Узкие улицы со ступеньками. Палатки, выстроившиеся на базарной площади так, что с высоты напоминали гигантского паука. Кэт-стрит, где в покрытых красными навесами ларьках можно было найти абсолютно все – никогда я не видел нигде подобного изобилия…

Я съел столетней давности яйцо (прожевал и проглотил, стараясь не чувствовать вкуса).

Позже Джон объяснил, что этот деликатес готовится несколько недель.

– Их протравливают мышьяком, а потом покрывают илом.

Сказано это все было уже после того, как я съел яйцо!

Мы миновали лекарственные ларьки. Впрочем, меня не слишком заинтересовали семена, ни грибы, ни засушенные морские коньки.

Далее проследовали винные лавки, где продавались маринованные змеи.

– Нет, Джон, маринованную змею я есть не буду, – отнекивался я.

– А это очень полезно, – ответил он, явно наслаждаясь моим отвращением. – Змеиный яд в сочетании с вином творит чудеса.

– Например?

– Лечит ревматизм. Улучшает потенцию.

К счастью, ни то, ни другое пока мне не было нужно. Поэтому я объявил:

– Учту. Но на сегодня с меня хватит.

И мы вернулись на виллу.

– Если встанете рано утром, – сказал Джон, пока мы парковались, – я покажу вам нечто интересное. Из области спорта.

– Ага, я люблю спорт! – обрадовался я.

– Тогда я заеду к семи, о’кей? В Ботаническом саду проводятся бои с тенью[76]. Захватывающее зрелище.

– Эй-о’кей, – ответил я.

– Приятного вечера, Оливер! – сказал Сян на прощание.

– Спасибо.

– Вообще-то в Гонконге каждый вечер – приятный, – добавил он.

– Марси, черт побери, я словно угодил в сказку! – сказал я.

Мы сидели в джонке и любовались закатом. Лодка рассекала волны по направлению к «Плавучим ресторанам». Иллюминация ослепляла.

– Вспомни поговорку про тысячи огней, – ответила мисс Биннендейл. – Мы увидели еще только первый десяток, Оливер.

Нас ждал ужин при свечах. С рыбой, которую мы предварительно выбрали в аквариуме. А я попробовал вина времен (ау, ЦРУ!) коммунистического Китая. И нашел его невероятно вкусным.

Беседа за столом была столь же пустой и формальной, сколь роскошной – обстановка. Например, мы обсуждали, чем Марси занималась сегодня (мои реплики сводились к «Вау!» и «С ума сойти!»).

Похоже, она разом обработала всех этих бюрократов из финансовой сферы Гонконга.

– Они ведут себя так по-английски, – прокомментировала она.

– Ты ведь в курсе, что Гонконг был британской колонией, – заметил я.

– Все равно! Их самая большая мечта – чтобы Ее Величество Королева приехала сюда и лично благословила новое поле для крикета, – брезгливо поделилась Марси.

– Ничего себе! Здорово. Готов поспорить, что в конце концов они своего добьются, – присвистнул я.

Принесли десерт. Мы перешли к обсуждению нашего «великого бегства», которое уже продолжалось около двух суток.

– Джон Сян хороший парень, – сказал я, – и прекрасный гид. Но я не полезу на пик Виктория, пока не буду уверен, что на вершине смогу держать тебя за руки.

– Давай условимся встретиться там завтра – пойдем смотреть на закат, – подмигнула Марси.

– Великолепно.

– Значит, в пять, – добавила она, – на самом пике Пика.

– Так выпьем же за это винца коммунистической закваски! – предложил я.

Мы скрепили тост поцелуем. И отплыли домой.

Чем же я заполнил время, остававшееся до встречи с Марси на вершине горы Виктория?

Ну, во-первых, с утра мы отправились на бой с тенью. Джон знал каждое движение. Абсолютное владение силой впечатляло.

Потом Сян предложил посмотреть нефритовую коллекцию в саду Тигра, а после попробовать на завтрак димсам[77]. Я сказал, что не имею ничего против, по крайней мере, если не придется есть змею.

Еще спустя пятьдесят семь кадров «Кодаколора» мы решили выпить по чашке чая.

– А чем сегодня занимается Марси? – поинтересовался я, чтобы облегчить задачу Джону, который, в конце концов, был управляющим, а не туристическим гидом.

– Встречается с директорами фабрик, – ответил он.

– У Биннендейлов есть свои фабрики?

– Не совсем свои. У нас с ними эксклюзивные контракты. В работе компании это ключевое звено. То, что мы называем гонконгским лезвием.

– И что же это за лезвие?

– Люди. Или, как говорите вы в Штатах, рабочая сила. Рабочий в США получает в день больше, чем гонконгский – в неделю. А некоторые и того меньше.

– Какие некоторые? – изумился я.

– Ну не платить же подросткам столько же, сколько взрослым, – им и половины будет за глаза. Они шьют прекрасную одежду, которую мы маркируем «произведено в США». При этом стоит она в несколько раз дешевле, чем произведенная в Америке или Европе, – пояснил Джон.

– Надо же. Интересно! – подмигнул я.

Судя по всему, Джону нравилось, что мне удалось вникнуть в тонкости работы гонконгского «лезвия». Я же был рад воспользоваться случаем и узнать что-то такое, о чем путеводители молчали.