История Оливера

Возникла пауза. Я не уточнил, что именно.

Было трудно сказать: «Привести ее к себе домой». Понимаете?

Снова я действовал слишком поспешно. К чему было торопить Марси уйти из своего дома? Зачем я ускоряю ход событий?

— Возможно, я просто использую Марси в эгоистических целях… чтобы заполнить пустоту.

Я подумал об этой гипотезе.

— Возможно, все дело в Дженни. Почти через два года после ее смерти я, возможно, мог бы пуститься в загул и оправдать его. Но дома! Привести кого-то в свой дом, в свою постель! Фактически, конечно, дом другой и постель другая. Рассуждая логически, это не должно меня беспокоить. Но ведь, будь все проклято! Почему-то беспокоит.

Дом для меня — это все еще место, где я живу с Дженни.

Парадокс: говорят, все мужья любят воображать себя холостяками. А я — псих. Я погружаюсь в грезы о том, что женат.

И это помогает мне сохранять свой дом неоскверненным. Берлога, куда никто не заглядывает. То есть, ничто не нарушает утешительную иллюзию, будто все, что у меня есть, я с кем-то делю.

Время от времени приходит письмо, адресованное нам обоим. И Рэдклифф регулярно присылает ей письма с просьбой о добровольных взносах — результат того, что никому, кроме друзей, я не сообщил о смерти Дженни.

Единственная чужая зубная щетка в ванной комнате принадлежит Филиппу Кавиллери.

Вот и получается: или обман одной… или предательство другой.

Заговорил доктор Лондон.

— И в любом случае вы оказываетесь в положении виноватого.

Он понял. Но, совершенно неожиданно, его проницательность только ухудшила все дело.

— Должно ли это непременно быть или-или? — спросил он с намеком на философа Кьеркегора. — Неужели нет никакого другого объяснения вашего внутреннего конфликта?

— Какого? — Я действительно не знал.

Пауза.

— Она вам нравится, — спокойно предположил доктор Лондон.

Я обдумал его слова.

— Которая из них? — спросил я. — Вы не назвали имени.

23

Встречу с Марси пришлось перенести. По странному совпадению я назначил наше свидание на пять. В конторе я сообразил, что в это время у меня сеанс с психотерапевтом. Я позвонил ей, чтобы все отрегулировать.

— В чем дело? Струсил? — На этот раз совещания не было, и она могла меня подразнить.

— Я задержусь всего на час. Шестьдесят минут.

— Тебе можно верить? — спросила Марси.

— Это твоя проблема, не так ли?

Как бы то ни было, нам пришлось бегать в полутьме. Изумительно, когда в озере отражаются огни города.

Увидев ее снова, я почувствовал, как уменьшается тревога, которую я испытывал днем. Она была красива. Я совершенно забыл, насколько. Мы поцеловались и пустились бежать разминочным темпом.

— Как провела день? — спросил я.

— Ну, обычные катастрофы: избыток товаров, недостаток товаров, проблемы с перевозками, паника в служебных коридорах. Но, главным образом, мысли о тебе.

Я придумал, что сказать, гораздо раньше, чем надо было говорить. Неспособный к поверхностному разговору на бегу, я неизбежно сосредоточился на главном. Я потребовал. Она пришла. Мы оба здесь. Что она чувствует?

— Тебе интересно знать, куда мы пойдем?

— Я думала, что компас у тебя.

— Ты захватила какую-нибудь одежду?

— Конечно. Мы же не можем обедать в спортивных костюмах, правда?

Мне было любопытно узнать, сколько одежды она взяла с собой.

— Где она?

— В машине. — Она показала рукой в сторону Пятой авеню. — Это просто дорожная авиасумка. Ручной багаж. Очень практично.

— Когда надо быстро собраться.

— Верно, — сказала она, притворяясь, будто не знает, о чем я думаю. Мы пробежали еще один круг.

— Я думал, что мы пойдем ко мне.

— О’кей.

— Моя квартира не очень большая.

— Прекрасно.

— … и просто приготовим обед. Сами. Весь штат — ты и я. Я вымою посуду…

— Прекрасно. Но, Оливер, — спросила она немного грустно, когда мы пробежали еще метров сто. — А кто будет еду-то готовить?

Я взглянул на нее.

— Что-то в моем животе говорит, что ты не шутишь.

Марси не шутила. На последнем круге она рассказала мне о своей кулинарной подготовке. Та была равна нулю. Однажды она хотела поступить во французскую кулинарную школу «Кордон Блу», но Майкл возражал. Всегда можно заставить учителя приходить для вас готовить. Я был в некотором смысле рад. Я научился варить спагетти, делать яичницу-болтунью и с полдюжины других мудреных блюд.

По пути ко мне домой, — бегом было бы быстрее, чем на машине, — мы остановились у китайского ресторана, чтобы купить с собой еды. С огромным трудом я пытался сделать окончательный выбор.

— Проблемы? — спросила Марси, наблюдая за тем, как тщательно я изучал меню.

Никак не могу решить.

— Это ведь только обед, — сказала Марси. Что она имела в виду, я никогда не узнаю.

Я сижу в гостиной, пытаясь читать воскресный номер «Таймс» за прошлую неделю и притворяясь, что нет ничего необычного в том, что какая-то особа принимает душ в моей ванной.

— Эй! — слышу я ее голос, — полотенца какие-то несвежие.

— Да, — говорю я.

— А чистые у тебя есть?

— Нет, — говорю я.

Пауза.

— Ну, ладно, сойдет, — говорит она.