История Оливера

Дома, в нижнем ящике письменного стола, лежали очки Дженни. Да. Обе пары ее очков. Потому что они напоминали мне о прелестных глазах, которые видели меня насквозь.

В остальных отношениях я — как всякий, кто меня видит, никогда не устает повторять — в отличной форме.

3

— Привет, меня зовут Фил. Я пеку домашнее печенье.

Невероятно! Его развязный тон мог навести на мысль, что изготовление кексов его хобби, а не профессия.

— Привет, Фил, я — Джан. Твой друг — симпатяга.

— Твоя подруга тоже, — ответил Фил так, словно родился для этой дурацкой болтовни.

Эта искрометная пикировка происходила в модном баре для встреч одиноких людей на углу 64-й улицы и Первой авеню, под названием «Чернослив Максвелла». В действительности он называется «Слива Максвелла». Но мой всеобъемлющий цинизм склонен иссушать плоды чужого оптимизма. Проще говоря, я ненавижу этот притон. Терпеть не могу этих самоуверенных, болтливых молодых красоток, пребывающих в состоянии эйфории. Они стараются произвести впечатление то ли миллионерш, то ли литературных критикесс. Или просто по-настоящему одиноких.

— Это Оливер, — сказал Филипп Кавиллери, — костюм от Роберта Холла, прическа от лучшего парикмахера из Крэнстона, кашемировый свитер от Кардена (купил в отделе уцененных товаров).

— Привет, Оливер, — сказала Джан. — Ты хорошо смотришься. Тоже любишь печенье?

Возможно, она была моделью. Того типа, который в журналах называется «статуарным» или «величавым». Мне же она казалась жирафой. И, конечно, с ней была подруга, толстушка Марджори, которая хихикала, когда ее представляли.

— Ты часто приходишь сюда? — спросила эта величавая жирафа.

— Никогда, — отвечал я., — Да, вы все так говорите. Я прихожу только в конце недели. Я живу в пригороде.

— Какое совпадение, — сказал Фил. — Я тоже приехал из пригорода.

— А ты? — спросила меня Джан.

— Он хочет сказать, — вставил мой коллега Фил, — мы хотели бы пригласить вас обеих пообедать.

— Вот это клево, — ответила Джан.

Мы пообедали в каком-то заведении в конце квартала под названием «Грудная клетка Флоры».

— Очень модное местечко — отрекомендовала его Джан.

Могу добавить, и весьма недешевое. После короткой схватки со мной Фил завладел счетом (хотя и не мог скрыть шока от увиденных цифр). Он расплатился кредитной карточкой, и я представил себе, какой кучей печенья ему это обернется.

— Ты очень богатый? — спросила Фила хихикающая Мардж.

— Ну, скажем, я человек со средствами, — ответил этот герцог Крэнстонский, добавив: — Хотя и не такой образованный, как мой зять.

Возникла небольшая пауза: мы попали в весьма щекотливое положение.

— Зять? — спросила Джан. — Вы что, оба, ну…? — И своей костлявой рукой с длинными ногтями она стала чертить в воздухе вопросительные знаки.

Фил не нашелся, что ответить, и я помог ему, утвердительно кивнув головой.

— Ну, это облом! А где же ваши жены?

— Ну, ммм, — промычал Фил. — Они…

Еще одна пауза, пока Фил пытался сохранить равновесие.

— Их нет в городе, — сказал я, чтобы помочь ему справиться с замешательством.

Еще одна пауза, пока Джан переваривала все это.

— Клево, — наконец сказала она.

Фил изучал стенную роспись, а мое терпение было исчерпано.

— Девочки, — сказал я, — мне пора идти.

— Почему? — спросила Джан.

— Я иду на порнофильм… — И я стал пробираться к выходу.

— Вот это уже перебор, — услышал я ее. — Этот говнюк ходит на порнофильмы один?

— Я на них не хожу, — прокричал я через битком набитую комнату, — я в них играю.

Через минуту Фил догнал меня на улице.

— Эй, послушай — сказал он. — Тебе пора начать.

— О’кей, вот мы и начали.

— Так почему ты ушел?

— Я просто чуть не умер от удовольствия, — сказал я. Мы шли молча.

— Послушай, — наконец сказал Филипп. — Это был способ вернуться к нормальному образу жизни.

— Должен быть какой-то другой способ, получше.

— Какой же?

— Ох, не знаю, — шутливо сказал я. — Попробую дать объявление.

На несколько минут он погрузился в молчание. Потом сказал: — Ты это уже сделал.

— Что? — Я недоверчиво посмотрел на него. — Что я уже сделал?

— Ты знаешь тот журнал с рецензиями на новые книги, которые Дженни всегда читала? Я дал туда подходящее для тебя объявление. Не беспокойся, очень сдержанное. Классное, со вкусом.

— Ох, — вздохнул я. — И в чем же его суть?

— Ну, вроде того, что «юрист из Нью-Йорка, заядлый любитель спорта и антропологии…»

— Откуда, черт возьми, ты взял антропологию?

Он пожал плечами:

— Я подумал, это звучит интеллектуально.

— Замечательно. Горю от нетерпения прочитать ответы.

— Вот, — сказал он. И вытащил из кармана три конверта.

— И что в них сказано?

— Не читаю чужих писем, — сказал Филипп Кавиллери, стойкий защитник прав на неприкосновенность частной жизни.

И вот под оранжевым вольфрамовым уличным фонарем, объятый смущением и трепетом, не говоря уже о том, что Филипп стоял рядом и заглядывал через плечо, я прочел первый ответ.

«Какая хуйня!» — подумал я, но ничего не сказал. Филипп притворяясь, будто не читает, с трудом выдохнул: «О, Боже!»