История осады Лиссабона

Вполне очевидно, что кондитерской Грасиозы, куда входит корректор, не было здесь в тысяча сто сорок седьмом году, где мы с вами сейчас пребываем под великолепным июньским небом, пышущим зноем, несмотря на свежий ветерок с моря. Так уж повелось от века, что нет места лучше, чем кафе, чтобы узнать новости, посетители обычно не спешат, а поскольку квартал не очень аристократический и здесь все друг друга знают, а повседневное близкое общение свело до минимума предварительные подступы к нему, исключая, разумеется, самые простые формулы вроде: Добрый день, Как поживаете, Все ли хорошо дома, которые люди произносят, не обращая особого внимания на вопросы и ответы, естественным порядком переходя вслед за тем на дневные заботы, все без исключения разнообразные и серьезные. Город меж тем полнится хором стенаний, и вбегают люди, отогнанные войском Ибн Арринке по прозвищу Галисиец, чтоб его Аллах испепелил и низверг в самую глубокую преисподнюю, и плачевен вид этих несчастных, залитых кровью, плачущих и вопящих, и у многих вместо рук обрубки, а у других откромсаны уши или нос – это предупреждение, сделанное португальским королем. Сдается мне, говорит хозяин кафе, что морем скоро прибудут крестоносцы, будь они прокляты, слух прошел, идет двести кораблей, так что дела наши хуже некуда, это ясно. Ах, бедняжки, говорит, утирая слезу, какая-то толстуха, я только что от Железных ворот, там прямо скопище несчастий и бедствий, врачи с ног сбились, не знают, куда кидаться, у иных вместо лица – каша кровавая, видела одного с выколотыми глазами, ужас-ужас, да падет на убийц меч пророка. Падет, не сомневайтесь, говорит от стойки молодой человек со стаканом молока, если наша рука будет его держать, Мы не сдадимся, говорит хозяин, семь лет назад тоже вот нагрянули к нам португальцы и крестоносцы, да ни с чем убрались, Ну да, поворачивается к нему молодой человек, утирая губы тылом кисти, но Аллах не помогает тем, кто сам себе не помогает, и я хотел бы знать, почему их корабли уже шесть дней стоят на якорях, а мы до сих пор не напали на них, не пустили ко дну, Какое справедливое было бы воздаяние, отвечает толстуха, за наши страдания. Нет, не справедливое, говорит молодой человек, в отместку мы всегда брали не меньше чем сотню за одного. Но мои глаза – как мертвые голубки, что никогда не вернутся к своим птенцам, говорит муэдзин.