История осады Лиссабона

Во всех пяти лагерях началось ликование, и даже в Монте-да-Граса потеряли былую робость, когда войска подняли, выстроили как на парад, и прибывшие герольды оповестили, что по милости его величества всем солдатам, без различия званий или срока службы, дается право на долю в добыче после того, как город будет взят, но, по обычаю, некая часть должна принадлежать короне, а другая, согласно обещанию, выделена крестоносцам. Крики радости были столь сильны и продолжительны, что мавры с полной определенностью подумали, будто настал час решительного приступа, хотя по отсутствию какой бы то ни было подготовки он не предполагался. Не предполагался и не произошел, но с высоты стен осажденные могли наблюдать невиданное оживление на португальских позициях, которое очень напоминало ту бешеную суету, какую устраивают обитатели муравейника, внезапно обнаружив, что совсем рядом, на полянке, где можно промыслить разве что сухие ости да жалкие крошки, вдруг щедро раскинута самобраная скатерть. Через какой-то час сговорились плотницкие десятники, через два – ретиво забегали по лесам, на которых еще недавно над строящимися башнями трудился с прохладцей лишь жучок-древоточец, что следует понимать как фигуру речи, ибо ни жуки-точильщики, ни черные домовые дровосеки не оснащены колющим и режущим инструментарием, способным схватиться с молодой древесиной и ее одолеть, через три – кому-то пришло в голову сделать подкоп под стену, завалить яму хворостом, поджечь его и устроить такое пекло, чтобы камни от жара расширились, расшатались в стыках, и тогда при небольшом содействии Божьей помощи аминь сказать не успеешь – рухнут стены. В этом месте наверняка пробормочут скептики и те, кто вечно клевещет на род человеческий, что вот, мол, как раскрылись эти люди, чуждые любви к отчизне и безразличные к будущим поколениям, как самоотверженно трудятся они, причем не только, так сказать, физически, но и с напряжением всех сил душевных и умственных, стоило лишь обуять их дьявольской страсти к наживе, – и мизантропам этим ответим мы, что они кругом не правы, ибо истинным движителем их трудолюбия, равно как и источником их радостного рвения, в несопоставимо большей степени было то удовлетворение, которое неизменно порождает в душе торжество справедливости – одинаковой для всех и наделяющей каждого отдельного человека цельными и неподкупными правами.