История от зверушек

Между представлениями мы иногда присутствовали на тренировках. Джонни учили взбираться по лестнице на вышку, в перспективе, наверное, он должен был с неё прыгать. Но он и ходил-то с трудом — все-таки привычнее плавать. Тело — туша, где-то с тонну, ноги — ласты. Так вот, он поднимался на пару ступенек, и смотрел за колонну — не стоит ли там человек со шваброй, задачей которого — пресечь попытки Джонни сбежать с тренировки.

Мы с Джонни целовались. Это был один из номеров, его практиковали на представлении — лев целовал кого-то из публики методом случайного выбора, но мы с Джонни целовались и в свободное от представления время. Усы у него были белые, жесткие, не как у кошки. Напоминали скорее иголки дикобраза, но чуть помягче. Меня спрашивали:

— Не страшно?

Я, в восторге, отвечала:

— Нет!

А потом мне рассказали, что Джонни — это не то что дельфины, которые почему-то сразу дают к себе прикоснуться, хотя могут ссориться между собой. Джонни поймали уже взрослым, и он долго привыкал и притирался, даже отхватил у Юрки кусок гидрокостюма на боку. Но я, почему-то, всё равно не боялась. Джонни был, однозначно, личность.

Дельфинов — Вольку и Гавроша перед представлением загоняли в огороженный угол бассейна, первым выступал лев, потом Джонни уходил к себе в другое помещение, выпускали их, и дельфины под музыку ДиЛюЛя танцевали вальс, крутили кольца на носах, играли в мячик, высоко подпрыгивали, стояли на хвостах, катали на себе тренеров, рисовали картины…

Между представлениями весь бассейн был в их распоряжении, в нём плавали игрушки для них — мячики, они постоянно издавали звуки — трепались между собой. Детский сад, в общем. Дельфинчикам постоянно хотелось общаться. Если подойдешь ближе, заговоришь, обязательно подплывут, нос высунут, расскажут что-нибудь, в тебя может полететь мячик, с приглашением поиграть. Они позволяли себя гладить — на ощупь такие гладкие, нежные! Не описать словами! А когда летом, после Гребного канала мы с ними ещё и плавали! Это было что-то! Я чесала ребятам зубки, бока, за плавниками, под хвостом. Ну вот, как собачке пузико!

Сын в маленьком возрасте тоже пообщался с дельфинами, трогал их, присутствовал не на одном представлении. Правда, когда его спросили:

— Понравилось?

Он ответил:

— Да, дельфинчики пусть ещё попрыгают, только дядя пусть не говорит!

Представление комментировал в микрофон бородатый плотненький директор «дельфинарника» — рассказывал про этих удивительных животных. А сын в детстве почему-то очень боялся бородатых мужчин. И Юрка был бородатый, его тоже боялся. А теперь сын сам с бородой…

Юрка и до этого, и после, работал за границей, потом его пригласили возглавить океанариум на Дальнем Востоке. До его открытия он немножко не дожил. (Это всё я нечаянно нашла в интернете)

Мы общались не долго, но Юрка оставил о себе такое же неизгладимое впечатление, как дельфины и лев. Он успел подарить моему сыну на память две книжки Григория Остера (одна из них — знаменитые «Вредные советы»). А мне в наследство достались два изящных неприличных анекдота, и выражение, употребляемое в любое время суток: «Что ты орёшь на меня с утра?»

Fish

Рыбки и Джек (на рыбалке)

Если вспомнили о Fish, то несправедливо будет не рассказать об обитателях наших аквариумов. Аквариумистикой в детстве увлекался муж, и всех заразил. Первый совместный аквариум у нас появился ещё там, где мы жили со свёкром и свекровью до рождения ребёнка. Небольшой аквариум, максимум литров на пятьдесят. Плавали там в основном оранжевые меченосцы и чёрная моллинезия. Ну может быть, еще гурами. Даники, данио рерио — «носочки в горошек», «носочки в полосочку».

Как-то сходили в гости к соседу, у которого был огромный, литров на двести аквариум, чистенький, ухоженный, с водорослями разных цветов, отличной аэрацией. Видимо, тогда, окончательно и бесповоротно, влюбилась в чёрных телескопиков. Кажется, первого этот сосед и подарил. Мы давали телескопикам имена — в разное время у нас проживали принц Патрик (как главный герой фильма «Не покидай») и барон Пампа («Трудно быть богом», Стругацкие). Но почему-то долго телескопики у нас не жили, может быть, воздуха не хватало, говорят, они к этому чувствительные. Хотя, у сына в круглом тридцатилитровом аквариуме со слабеньким компрессором очень долго прожил большой бело-оранжевый вуалехвост Ракета.

Приходили и уходили скалярии, неонки, лабио — черные с красным хвостом. Пёстрые гупики тоже жили, даже плодились.

Где-то во времена Остапа и маминого отъезда к сестре, нам отдали большой аквариум литров на сто пятьдесят. Он безбожно протекал. Я узнала, что такое аквариумная замазка. Мы заклеивали его, наливали водой, и выставляли на шестиметровую кухню, посередине рабочего стола, проверить, помогло или не помогло, и, при готовке, постоянно приходилось его огибать. В кухню аквариум переехал после экспериментов в большой комнате, где он залил пол, и жить пришлось, постоянно переступая через задранный дыбом сохнущий палас, над постоянно включенным калорифером (дело было зимой).