История отечественного кино. XX век

Надежда, я вернусь тогда,
когда трубач отбой сыграет,
когда трубу к губам приблизит
и острый локоть отведет.
Надежда, я останусь цел:
не для меня земля сырая,
а для меня твои тревоги
и добрый мир твоих забот.

Но если все ж когда-нибудь
мне уберечься не удастся,
какое б новое сраженье
ни пошатнуло шар земной,
я все равно паду на той,
на той единственной, Гражданской,
и комиссары в пыльных шлемах
склонятся молча надо мной.

Песня неслась из окон коммуналок, где она крутилась в самодельных записях на громоздком магнитофоне «Яуза», ее хором распевала огромная аудитория Политехнического музея в фильме Марлена Хуциева Застава Ильича, это был символ веры в эпоху «оттепели». И хотя можно было бы поспорить по поводу «стабилизации» сознания живого индивидуума, кто на протяжении недолгих лет превратится сначала в «застойного человека», потом в «перестроечного человека» и так далее, веяние эпохи определяет в том числе и лирическую окраску воспоминания о революционном прошлом. Ох уж эти комиссарские шлемы, эти незабвенные буденовки!

Лев Кулешов заполонил ими всю Красную площадь в ликующем финале своего Мистера Веста в стране большевиков, Эйзенштейну увиделись они в шеломах войска Александра Невского. И вот теперь они в последнем видении Булата Окуджавы, воина Великой Отечественной.

Комиссар, точнее, комиссарша… Пусть не в пыльном шлеме, а в папахе, в мужских штанах и с маузером в руке – не осталось ничего женского. Фильм о ней должен быть датирован 1967 годом, но увидел свет лишь после 1988-го. И быстро приобрел международную известность, получил «Серебряного медведя» на Берлинале и множество солидных призов.

Комиссар, фильм Александра Аскольдова

А поначалу это была скромная дипломная работа студента Высших режиссерских курсов Александра Аскольдова. На основе небольшого рассказа Василия Гроссмана В городе Бердичеве режиссер-дипломник, он же автор сценария, развернул неожиданную по мысли, по контрастам панораму Гражданской войны. Казус, запечатленный писателем: суровая грубая комиссарша оказывается на сносях и вынуждена рожать в доме бедного и многодетного еврея-жестянщика, куда ее сдают однополчане. Материнский инстинкт на миг пробуждается в этой революционной фанатичке, но, услышав марш призванного к бою полка, она бросает младенца своим хозяевам, у которых чужой новорожденный – седьмое дитя по счету.

Два мира, два образа жизни, два противоположных понятия о жизненных ценностях положены на весы в фильме. На равных.

Комиссар

Мир комиссара Вавиловой – мир революции, мир мечты. Высветленный, чуть фантастичный (вдалеке проходят шеренги, маршируют, кони тащат оружие), в таинственных звучаниях музыки Альфреда Шнитке, он как сон, он словно бы нереален.

Мир нищей семьи Магазанник – мир тепла, простых и естественных чувств. Режиссер не взял из рассказа жанровые и экзотические, несколько бабелевские краски местечкового быта, усилил лиризм, прописал тонкие нити нежности, которые связывают в этом убогом жилище всех, от старухи бабки до грудного последыша. Ролан Быков и Раиса Недашковская в ролях чадолюбивых еврейских родителей сыграли неостывшую любовь молодоженов. Самые простые, обыденные действия – купание детей в бедном корыте, жалкая, но дружная семейная трапеза, глаженье или шитье – обрели на экране привлекательность и изящество, подтекст счастья и покоя на этом острове добра в сотрясенном и опасном мире.

В чужой и незнакомой атмосфере всеобщей благорасположенности к ближнему оттаивает забуревшая душа комиссара. Нонна Мордюкова, наверное, лучшая русская киноактриса второй половины XX века, воспроизвела преображение героини лаконично и снайперски точно: тяжелые, мужеподобные черты лица на наших глазах обретают женственную прелесть, утончаются – Вавилова-то, оказывается, красавица! Мать, склонившаяся над своим ребенком и напевающая грустную колыбельную про серенького волчка, напоминает деревенскую Богоматерь.

Комиссар

Но труба трубит – пора! За комиссаром пришли, и, бросив свою драгоценную ношу на порог Магазанников, Вавилова устремляется вдогонку полку.