История отечественной философии XI-XX веков

Между Феодосием и Антонием было много общего, но были и различия, которые значительны для понимания развития смысложизненной проблематики. Путь Антония к Феодосию: путь от аскета-отшельника до монаха, активно участвующего в общественной жизни, пишущего книги. Пещеры остаются в основном для великопостного затвора, а мир предъявляет свои права. В монастыре создается больница, в монастырь стекается народ, за советом идут князья и бояре, сам Феодосий – частый гость в княжеских теремах. Характерно, что первые русские подвижники селились на окраинах городов. Во влиянии на мир они нашли для себя возмещение пустынного безмолвия. В учительстве Феодосия, в его кротком, но властном вмешательстве в дела мирские, в отстаивании правды, «блюдении» гражданского мира, чрезвычайно красочно изображенных Нестором Летописцем, подчеркивается национальное служение святого. Феодосий учит сильных мира сего высшей мудрости, и в этом заключен смысл его жизни.

Феодосий – последователь Антония, но через сопоставление их образов становится ясной развитие идеи святости на Руси. Антоний тяготился человеческим общением, не пожелал взять на себя игуменское бремя; когда число братьев увеличилось, он оставил их и затворился. Образ Феодосия, по сравнению с Антонием, ярче, самобытнее, полон индивидуальных характеристик. Для средневековой Руси образ Феодосия более характерен. Это образ активно действующего, проповедующего милосердного монаха, и главное – монаха философствующего.

Образ Феодосия показателен не только как пример служения обществу. Его почитание книг, образованности, понимание значимости осознанной веры, учительства находили отклик в последующих сочинениях Киевской Руси, например в «Житии Авраамия Смоленского». Автор «Жития» многократно подчеркивает, что «…из всех книг более всего любил он читать учение преподобного Ефрема, и великого учителя вселенной Иоанна Златоуста, и Феодосия Печерского… Изучая и вдумываясь в святые Боговдохновенные книги с их житиями и поучениями, он читал днем и ночью, непрерывно молясь Богу… просвещая свою душу и помыслы. И он кормился Словом Божьим, как трудолюбивая пчела»104. Но Авраамий не останавливался лишь на совершенствовании своей души, он считал необходимым просвещать окружающих: «…и многие из города стали приходить и слушать… чтение Божественных книг. Ибо блаженный стал искусным чтецом, так как по Божьей благодати он мог не только читать, но также толковать книги, так что многие несведущие люди, слушая его, понимали все… его уста никогда не умолкали, обращаясь ко всем, к малым и к великим, к рабам и свободным, и к ремесленникам»105. Авраамий демонстрирует какими путями человек ищет смысл своей жизни, как воля выступает средством достижения высшего счастья – единения с Богом.

Кроме высших примеров восприятия новой веры в Киевской Руси звучали рассуждения и о более традиционных формах. Например, в «Киево-Печерском патерике» показана характерная стадия духовного подъема, на которую была способна Русь, не так давно покинувшая свое язычество. Ведь сегодняшний подвижник был вчерашним членом того же общества, которое теперь необходимо было преобразовать. «Совлекши с себя ветхого Адама», ему требовалось время для нового преобразования. В большинстве своем это была сильная и крепкая физическая натура, и физические подвиги (рубить дрова, носить воду и т. п.) были для нее привычными и не трудными. Настоящие подвиги начинались тогда, когда заходила речь о лишении пищи и сна, о духовном совершенствовании.

Было и общее в жизни инока и простого мирянина, в обоих случаях трудности и искушения требовали постоянных усилий, победы давались тяжело, страдания присутствовали везде. Таким образом, смысложизненные идеалы инока и мирянина, кем бы он не был по социальному статусу, имели много общего как в целях, так и в средствах их достижения.

Смысл жизни подданного: вера и долг, что отражено, например, в таких сочинениях, как «Молитва» митрополита Илариона, «Послание отца к сыну».

Постепенно в связи с теми потрясениями, которые переживала Русь, – феодальная раздробленность, татаро-монгольское иго – в понимании человека все более начинают сказываться пессимистические и эсхатологические мотивы. Пример тому сочинения Серапиона епископа Владимирского. Серапион Владимирский отражает не только последствия испытаний, пришедших на Русь, но и определенную стадию осознания христианства. Серапион Владимирский пишет, что его современники уже были свидетелями всех обещанных мук и событий, демонстрирующих наступление конца света (затмение, землетрясение, голод), и все это является следствием того, что Бог «…грехов наших… беззакония нашего вынести не может»106. Бог через святых учителей (Василия Великого и Григория Богослова, Иоанна Златоуста) пытался наставить на путь истинный Своих сынов, но так как они не слушали слов Его, теперь Он учит людей «не устами, но делом».