История отечественной философии XI-XX веков

Само татаро-монгольское иго послано Богом за грехи людей, и все происходящее дополняет картину приближающегося конца: «И не раскаялись мы, пока не пришел на нас немилостивый народ, как наслал его Бог; и землю нашу опустошили, и города наши полонили, и церкви святые разорили, отцов и братьев наших избили…»107. Страшного суда не избежать, но можно уменьшить вину свою через покаяние и тем самым уменьшить «ужас» Судного дня: «…раскаемся все мы сердечно – и Бог оставит свой гнев; отвратимся от всех злодеяний – и Господь Бог да вернется к нам… Придите и покайтесь со мной, и вместе умолим мы Бога, ибо я знаю: если покаемся мы – будем помилованы…»108.

К концу XIII столетия ощущение приближающейся катастрофы еще более возрастает. И все чаще и чаще звучит тема Суда и мучений, которые ждут человека за несоблюдение заповедей Бога. Христианство уже существовало несколько столетий, восприятие его становилось все более осознанным. И что же возникало перед взорами современников? Идеал оставался идеалом, внешние же проблемы только усиливали различие между желаемым и реальностью: «…мы же считаем себя православными, во имя Божье крещенными и, заповедь Божью зная, неправды всегда преисполнены, и зависти, и немилосердья…»109.

Примером развития антропологической проблематики уже в Московской Руси может служить учение нестяжателей. Идеологом этого направления отечественной средневековой мысли был Нил Сорский. В учении Нила Сорского традиции неоплатонизма тесно переплелись с воззрениями, свойственными исихазму. Нил Сорский автор «Предание ученикам», «Устав», «Малый устав», нескольких Посланий.

В «Уставе», который иногда именуется «Большой Устав», Нил Сорский развивает основные положения своего учения. В предисловии «От писании святых отець мысленем деланиеи, что ради нужно сие и како подобает тщатися о сем», опираясь на концепции Симеона Нового Богослова и Григория Синаита о «делании сердечном и мысленом блюдении, и умном хранении различными беседами», Нил Сорский пишет «…о делании сердечном, мысленном блюдении и умном хранении…» человека110. Он указывает, что «…от сердца исходят помышления зла и скверняет человека»111 и, следовательно, борьбу со злом нужно начинать с очищения своего сознания («…внутреннее сосуда научится очищати»112) и своего сердца. При этом Нил Сорский постоянно подчеркивает, что человеку необходимо достигнуть единства своего духа и ума.

Невидимая «мысленная брань» потрясает все существо человека, переворачивает его, или, точнее говоря, «выворачивает наизнанку». По сути – жизнь человека есть борьба со страстями, которые поражают и душу и ум. Поэтому, советует Нил Сорский, следует хранить ум как «око душевное», постоянно пребывать в «мудровании» и «рассуждении духовном». Автор подчеркивает, что внешние поступки (или «телесное делание») есть лишь «лист точию», а внутренние свершения (или «умное делание») подлинно плодоносно – «плод есть».

Эту же мысль мы можем видеть в его Посланиях. Например, в «Послании старца Нила к брату, въпросившему его о помыслех. 1 послание». Нил Сорский пишет: «Похвално желание подвигнул еси, о възлюбленне, еже слышати слово Божие ищеши на утвержение себе, на схранение от злых и поучение к благым»113. Нил Сорский постоянно подчеркивает необходимость поиска истины, заключенной в мудрости мыслителей, как прошлого, так и настоящего. Этот поиск направляет человека к пониманию необходимости совершенствования, к преодолению собственной ограниченности.

В первой главе «Устава» – «О различии еже на нас мысленыа брани, победы и побеждениа, а еще тщаливно противися страстем» – Нил Сорский приводит психологический анализ возникновения различных страстей в душе человека.

Нил Сорский исследовал различные «мысленные брани», которые мучают душу, вводя в нее пороки и грехи. Он пишет о стадиях формирования страсти. В этих своих рассуждениях Нил Сорский особенно близок к учению о страстях Максима Исповедника, знание византийского мыслителя прослеживается достаточно хорошо. Изначально Нил Сорский так указывает логику развития страстей: «…прежде прилог, затем сочетание, потом сложение, затем пленение, и потом страсть»114.