История отечественной философии XI-XX веков

В 1820 г., еще до окончания семинарии, он был переведен в Московскую духовную академию. Академия в это время реформировалась; старые учебные пособия менялись на новые, в библиотеке появились произведения классиков немецкой философии. Надеждин вспоминал: «Невозможно вообразить себе, какое одушевление, какая, можно сказать, страсть к философии господствовала тогда в уединенных стенах Сергиевской Лавры; когда я поступил в студенты Академии… там уже находились целые переводы (в рукописи) Кантовой “Критики чистого разума”, “Эстетики” Бутервека, Шеллинговой “Философии религии” и т. п. – переводы, которые жадно списывались юношами, собранными из разных концов неизмеримой России»452. Интерес к философии воспитывали профессора академии В. И. Кутневич и Ф. А. Голубинский, читавшие философию. По окончании курса Надеждин защитил магистерскую диссертацию «Исследование ценности и выяснение недостатков системы Вольфа, рассмотренной как в целом, так и в отдельных частях», оцененную на «отлично». В своей «Автобиографии» он вспоминал, что в это время он «уже читал Канта других новых философов немецких и со всем юношеским жаром восстал на Вольфа и вообще на эмпиризм, главную характеристическую черту основанной им школы. В этом духе я начал заниматься философией в Академии»453. Великолепное знание еврейского, греческого, латинского, немецкого, французского и английского языков, отличные оценки по всем предметам давали Надеждину возможность остаться в Академии, но ввиду конфликта с преподавателем о. Кириллом (Богословским-Платоновым) он был вынужден уехать в Рязань, где в течение двух лет был профессором словесности, латинского и немецкого языков в духовной семинарии.

В октября 1826 г. Надеждин уволился «из духовного звания в гражданскую службу», переехал в Москву, где по рекомендации профессоров Московского университета И. Е. Дядьковского и М. Т. Каченовского получил должность домашнего учителя у Ф. В. Самарина – отца известного славянофила Ю. Ф. Самарина. В течение нескольких лет, занимаясь самообразованием, он прочел труды новейших европейских историков: Гизо, Гиббона, Сисмонди. В журнале Каченовского «Вестник Европы» появляются первые публикации Надеждина, подписанные псевдонимом «экс-студент Никодим Надоумко». Некоторые из них, особенно «Литературные опасения за будущий год», «Сонмище нигилистов», «Две повести в стихах: “Бал” и “Граф Нулин”», «“Полтава”. Поэма Александра Пушкина», вызвали сенсацию, а критика романтизма с позиций шеллингианства определила его симпатии к просветительской школе русской философии. Позже он вспоминал: «Состояние нашей литературы казалось мне очень жалким и унизительным – в сравнении с тем понятием, которое я принес об ней как о блистательнейшем цвете образования. Преимущественно поэзия, в коей научился я видеть отсвет торжественнейшего одушевления человеческой природы, представляла для меня зрелище нестерпимо болезненное»454.

В это время появилась еще одна особенность мировоззрения Надеждина – неприятие революционной идеологии. В последующие годы он резко выступал против декабризма, французской революции 1830 г., польского восстания 1830–1831 гг. и любых проявлений «революционизма».

22 апреля 1830 г. в Московском университете Надеждин защитил докторскую диссертацию, написанную и изданную на латинском языке «О происхождении, природе и судьбах поэзии, называемой романтической». Выдержав серьезный конкурс, он в конце 1831 г. стал профессором кафедры изящных искусств и археологии (так именовали историю искусств) Московского университета, а несколькими неделями ранее получил место преподавателя логики, российской словесности и мифологии в Московском театральном училище. Надеждин был членом Училищного комитета университета, участвовал в инспектировании учебных заведений Московского учебного округа. Его лекции пользовались успехом у студентов многих факультетов (слушателями Надеждина были Белинский, Станкевич, К. Аксаков, Самарин и др.). С 1831 г. Надеждин издает один из первых «толстых» журналов – «Телескоп», имевший подзаголовок «Журнал современного просвещения», с приложением газеты «Молва». В этом журнале сотрудничали К. Аксаков, М. Загоскин, Ф. Тютчев, И. Киреевский, Н. Огарев, Белинский и др. Таким образом, Надеждин получил сразу две возможности для изложения и пропаганды своих идей – университетскую кафедру и журнал, который постепенно стал самым популярным московским журналом ввиду его философской направленности.