История папства

Тот факт, что отец и сын захворали в один и тот же день, неизбежно наводит на мысль о попытке убийства. Указывалось, что 3 августа они обедали вместе с недавно назначенным кардиналом Кастеллези на его расположенной неподалеку вилле; по Риму быстро распространился слух, что они собирались отравить хозяина, но по неосторожности сами выпили отравленное вино. По некоторым причинам эта несколько курьезная история дошла до наших дней и вошла в некоторые солидные исторические работы; при этом игнорируется тот факт, что отец и сын Борджиа, совершившие к указанному времени немало убийств, не имели весомых причин для умерщвления Кастеллези. К тому же неизвестны яды, которые производили бы в течение недели такой эффект. Судя по всему, Александр и Чезаре стали жертвами эпидемии, и папа, что кажется почти невероятным, умер естественной смертью.

Поведение обоих (ив меньшей степени Лукреции) Борджиа стало зловещим образцом злодейства и жестокости. Во многом это оправданно; однако все легенды содержат в себе элемент преувеличения, зачастую в них наблюдается стремление исказить истину. Более того, поскольку в центре легенды о Борджиа обычно их преступления, о положительных сторонах забывается. Ко времени своего избрания Александр был вице-канцлером пяти предшествующих пап; он знал положение дел в Ватикане как никто. За последние пятьдесят лет было сделано все возможное, чтобы улучшить репутацию Святого престола как одной из ведущих сил европейской политики, чтобы он мог на равных вести переговоры с Францией и Испанией. К несчастью, как это прекрасно знал Александр, ни о чем подобном не шло и речи. Не хватало денег, людских ресурсов, не было спокойствия даже в их собственных владениях, которому постоянно угрожали Орсини и Колонна, а также известная своим буйным нравом римская чернь. «Викариям папы», по преимуществу condottieri, занимавшимся грабежами где только можно, нельзя было доверять ни на минуту. Столь же вероломно вели себя крупнейшие итальянские государства, Венеция и Флоренция, Неаполь и Милан, да и другие города, менее важные, но в равной степени независимые. А ведь была еще Франция, постоянно угрожавшая новым вторжением, на втором плане — Испания и находившаяся на вершине могущества османская Турция.

Коротко говоря, повсюду у папства имелись враги и отсутствовали надежные друзья. Чтобы сохранить свою независимость, понтифику были отчаянно нужны крепкие финансы, надежная система управления, ловкая дипломатия; и все это Александр мог обеспечить в полной мере — независимо от того, какими методами он действовал. Он продемонстрировал это уже на второй год своего понтификата, когда убедил Карла VIII покинуть Рим, избавив тем самым себя и своих преемников от превращения не более чем во французских наместников. За одно это он заслужил благодарность потомства. То, что он не снискал ее, во многом обусловлено его личной жизнью и непрестанным поношением, которому он подвергался и при жизни и которое он воспринимал с величайшим равнодушием. Не раз Александр распекал Чезаре за то, что тот не проявляет такой же терпимости. Впрочем, возможно, он сделал бы лучше, если бы последовал примеру своего сына. Многие обвинения, выдвигавшиеся против него, он мог легко опровергнуть, если бы озаботился этим. Оставляя же их без ответа, папа способствовал укреплению своей ужасной репутации.

* * *

Несмотря на то что Чезаре Борджиа наконец выздоровел, болезнь, поразившая его в тот роковой день 12 августа, подорвала его жизненные силы. Уход со сцены Александра создал вакуум, который породил хаос со всеми вытекающими последствиями. Несколько городов открыто подняли восстание. Французская армия под командованием Франческо Гонзага уже достигла Ви-тербо, всего в сорока милях от Рима; тем временем испанская армия во главе с молодым[213] блестящим военачальником Гонсало де Кордоба спешила на север из Неаполя. В нормальных условиях Чезаре смог бы справиться с ситуацией, однако теперь, лежа тяжелобольной в Ватикане, он не мог быстро принять меры военного характера для спасения своего положения. Оставалось надеяться лишь на политические акции. Это означало, что необходимо добиться поддержки со стороны преемника его отца. Чезаре располагал примерно 100 000 дукатов из фамильной казны и, имея в своем распоряжении столь внушительную сумму, надеялся не вставая с постели подкупить участников предстоявшего конклава. Он решил любой ценой не допустить избрания своего наиболее опасного врага, кардинала Джулиано делла Ровере, племянника папы Сикста IV, который находился в изгнании во Франции основную часть понтификата Александра. Наиболее подходящим способом для этого, понимал Чезаре, было воспрепятствование возвращению кардинала в Рим.