История папства

На момент смерти Иннокентию XI исполнилось семьдесят восемь лет; Александру VIII (1689-1691) было семьдесят девять, когда он наследовал престол. На конклав, где избрали его, кардинала Пьетро Оттобони, впервые в истории прибыли официальные представители как императора, так и короля Франции, но еще до их приезда кардиналы фактически пришли к единому решению. Нечего и говорить, что французский представитель поначалу выразил протест: в конце концов, Оттобони являлся правой рукой папы Иннокентия, назначившего его Великим инквизитором Рима и секретарем Священной конгрегации. Но в ходе предварительного обсуждения кардинал заверил посла, что франко-папские отношения будут иметь приоритетное значение для него, и тот отозвал свои возражения.

Новый папа состоял в сане кардинала уже тридцать семь лет. Выходец из Венеции, он стал первым папой-венецианцем за два столетия. Он вел безупречную жизнь; прекрасный ученый, он владел одной из самых обширных личных библиотек в Италии. В противоположность своему предшественнику он был сердечным, великодушным; его безграничному обаянию поддавались и молодежь, и старики. Несмотря на годы, он сохранял бодрость; его ум нисколько не ослабел с возрастом. Можно сказать, Рим при нем ободрился и оживился. Папа часто появлялся на публике, выезжая в город без всяких формальностей. Он часто говаривал, что на его часах уже пробило двадцать три, поэтому ему следует трудиться немедля. В Риме возобновились щедрые траты и расточительство; шествия во время его интронизации, как замечал свидетель, стали «прекраснейшей сценой, которую нам довелось увидеть за всю свою жизнь». Возвратились и карнавал, и публичные представления опер, одна из которых, «Коломбо», вышла из-под пера самого кардинала Пьетро Оттобони.

Вернулся наконец и непотизм. По восшествии на Святой престол Александр доверил роль кардинала-племянника своему двадцатилетнему внучатому племяннику Пьетро, а племяннику Джамбаттисте — пост государственного секретаря; оба получили щедрые бенефиции. Все новые и новые члены семьи Оттобони поспешно прибывали в Рим из Венеции, и папа назначал их на весьма прибыльные должности. Не позабыл он и о самой республике. В то время Венеция во исполнение своих честолюбивых замыслов вела кампанию по изгнанию турок с Пелопоннеса. Войска возглавлял тот самый Франческо Морозини, который некогда командовал венецианцами на Крите, а теперь стал дожем. Александр с энтузиазмом поддержал его, выслав значительную субсидию, а также некоторое число галер и отряд в полторы тысячи человек. В апреле он даже послал Морозини шляпу и шпагу, которые собственноручно благословил.

Однако с первых дней своего понтификата он помнил о том, что главная его задача — это улучшение отношений с Францией. К счастью, Людовик XIV, позиции которого весьма ослабели после английской Славной революции и низложения Якова II, оказался готов пойти на уступки. Он добровольно возвратил Авиньон и Венессен папе и не стал возражать, когда папа отнял права предоставления убежища и налогового иммунитета у иностранных посольств в Риме. В ответ (и невзирая на шумный протест императора) Александр даровал кардинальский сан Туссену де Форбену Жансону, епископу Бове, на возвышении которого Людовик настаивал не один год. Именно Форбен подписал Декларацию галликанского духовенства в 1682 году, вследствие чего Иннокентий XI несколько раз отказывался признать его, но, с точки зрения Александра, теперь, в ситуации примирения, красная шапка Форбена казалась вполне приемлемой ценой.

Несмотря на эти небольшие уступки, главный вопрос оставался неразрешенным: папа категорически отказывался утверждать кандидатуры кого бы то ни было из французских епископов, если те официально не отрекутся от галликанских статей. Людовик же решительно стоял за этот документ. Напрасно Александр писал частные письма, адресованные лично королю и даже мадам де Ментенон (Людовик тайно обвенчался с ней, и говорили, что она имеет на него большое влияние). Ответы, полученные им, положили конец всем его и без того слабым надеждам. Ему оставалось лишь с печалью признать, что все его усилия по примирению с королем Франции ни к чему не привели и что единственное, чего он добился, — это серьезно ухудшил свои отношения с императором, прежде складывавшиеся вполне благополучно. Леопольд до сих пор испытывал раздражение из-за избрания Форбена кардиналом, и чувство это усиливалось тем, что папа не возвысил сходным образом никого из выдвинутых им самим кандидатур. Его также сердило то, что папа высылает впечатляющие суммы в Венецию для проведения ею кампании на Пелопоннесе, а субсидии, высылавшиеся ему самому для борьбы с турками, заметно сократились. Однако, по-видимому, папу Александра мало заботили чувства императора. В середине 1690 года он назначил еще двух кардиналов. Ни тот, ни другой не имели отношения к императору, зато состояли в родстве с племянниками папы.