История папства

Ричард не колебался. Он немедленно предоставил в распоряжение Гильдебранда 300 человек, и кардинал поспешил в Рим со своим новым эскортом. К середине марта он и Николай расположились лагерем близ Галерии, наблюдая за тем, как армия ведет осаду города. Норманны, используя свою обычную тактику, произвели ужасающее опустошение окрестных территорий, грабя и сжигая все вокруг. Жители Галерии оказывали мужественное сопротивление, отбивая одну за другой попытки овладеть стенами. Но летом их вынудили капитулировать. Бенедикт был взят в плен, подвергнут пыткам, публично лишен сана и затем помещен в богадельню Святой Агнессы на виа Номентана. Эра дружбы пап с норманнами началась.

* * *

Судьба Бенедикта X вызвала сильнейший шок у реакционной группировки в Риме. Она не ожидала ни такой энергии, ни такого единства целей, с которым кардиналы выступили против его избрания, но не ожидала она и той решимости, с которой потом его устранили. И теперь, прежде чем они успели прийти в себя, Гильдебранд нанес им второй удар, надолго их парализовавший. Процедура избрания пап всегда носила достаточно расплывчатый характер. Теоретически она основывалась на порядке, установленном императором Лотарем в 824 году и возобновленном Оттоном Великим в следующем столетии, согласно которому избрание должно было осуществляться всем клиром и знатью Рима. Однако новый понтифик не мог проходить инаугурацию, пока не приносил присягу императору. Такое решение, достаточно расплывчатое уже в первоначальном варианте и ставшее еще более расплывчатым из-за двух с лишним веков различных трактовок, не могло не привести к злоупотреблениям. Не говоря о той власти над папством, которую оно давало римской аристократии, это подразумевало определенную зависимость от империи, которая, несмотря на противовес в виде необходимости для каждого императора получать корону из рук папы в Риме, ни в коей мере не совпадала с представлениями Гильдебранда о главенстве папы. Теперь, когда в Риме царила анархия, на германском троне сидел ребенок, а вооруженная помощь со стороны норманнов в случае необходимости гарантировалась, эти правила можно было наконец отменить.

13 апреля 1059 года папа Николай собрал синод в Латеранском дворце. И здесь, в присутствии 113 епископов, в том числе Гильдебранда, он обнародовал решение, которое (с одной-двумя позднейшими поправками) продолжает регулировать выборы пап и по сей день. Впервые избрание нового понтифика возлагалось теперь непосредственно на кардиналов — по сути, высшее духовенство Рима [101]. Только после того, как папу выбирали, могла идти речь об утверждении его остальным клиром, а также народом. Чисто формальный характер носили нарочито темные оговорки по поводу того, что выборщики должны иметь попечение об уважении и почете по отношению к Генриху как нынешнему королю и, можно надеяться, императору в будущем, а также ко всем таковым его преемникам, которые лично получат соответствующие права от апостольского престола, однако значение этих оговорок было ясно: в будущем церковь намерена сама вести свои дела и устанавливать собственные порядки независимо ни от империи, ни от римской аристократии.

Это было смелое решение. И даже Гильдебранд не осмелился бы принять его иначе как из-за норманнов. И для империи, и для римской знати случившееся означало пощечину, хотя и дипломатично оформленную. И можно было ожидать, что любая из сторон попытается восстановить свои прежние привилегии силой оружия. Однако переговоры Гильдебранда с капуанским князем, не говоря уж о недавних событиях в Галерии, снова вселили уверенность в него, а благодаря этому и во всех церковников. С подмогой не более чем в 300 норманнов из Капуи он привел в замешательство основные силы неприятеля. Насколько большего удалось бы ему добиться, если бы все норманнские силы из Апулии и Калабрии встали под папские знамена? Такая поддержка дала бы церкви возможность избавиться от последних остатков политической зависимости и осуществить наиболее глубокие преобразования без опасений за последствия. Кроме того, события 1054 года создали такой климат в отношениях между Римом и Константинополем, в котором, совершенно очевидно, в ближайшем будущем не приходилось надеяться на примирение в теологических вопросах. И чем скорее искажающие истину доктрины греков совершенно исчезнут в Италии, тем лучше. Норманны, у которых наконец установились терпимые отношения с их подданными — лангобардами, — вынудили византийцев отступить в немногие изолированные опорные пункты в Апулии (прежде всего в Бари) и Калабрии. Если бы они имели полную свободу рук, то вскоре довершили бы начатое, и затем, по всей вероятности, они взялись бы за неверных на Сицилии. По сравнению с другими народами, населявшими Апеннинский полуостров, норманны действовали наиболее эффективно и, несмотря на все свои недостатки, они были католиками. Так не следовало ли лучше их поощрять, нежели бороться с ними?