История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1)

Спустя несколько месяцев Амори объявился в Калькутте, добравшись туда простым матросом, женился на дочери богатого стряпчего и дельца против его воли, попробовал разводить индиго, но безуспешно, попробовал служить агентом, но безуспешно, попробовал издавать газету "Лоцман Ганга", но безуспешно; во время всех этих коммерческих начинаний и катастроф не переставал ссориться с женой и тестем и увенчал свою карьеру полным крахом, после чего вынужден был перебраться из Калькутты в Новый Южный Уэльс. В пору этих деловых неудач и состоялось, вероятно, знакомство мистера Амори с упомянутым выше Джаспером Роджерсом, высокочтимым членом калькуттского Верховного суда; и если уж говорить нечистоту, то причиной, почему счастье окончательно покинуло мистера Амори и вынудило его отказаться от дальнейшей погони за ним, послужило не что иное, как неправомочное использование имени тестя, который отлично умел подписываться сам и в такой помощи не нуждался.

Европейская публика, не считающая нужным подробно знакомиться с судебной хроникой Калькутты, была осведомлена об этих обстоятельствах намного хуже, чем английская колония в Бенгалии; а посему мистер Снэлл, убедившись, что в Индии его дочери не житье, порешил, что лучше ей будет возвратиться в Европу, куда она и отбыла со своей дочерью Бетси, или Бланш, которой было в ту пору четыре года. Их сопровождала нянюшка Бетси, представленная читателю в предыдущей главе как миссис Боннер, доверенная горничная леди Клеверинг, а капитан Брэг снял душ них дом по соседству со своим, на Поклингтон-стрит.

Лето в Англии выдалось холодное, ненастное, целый месяц после приезда миссис Амори дня не проходило без дождя. Брэг держался высокомерно и неприязненно, — возможно, он стыдился индийской дамы и мечтал от нее отделаться. Ей казалось, что весь Лондон говорит о крушении ее мужа, что ее злосчастная история известна и королю с королевой, и директорам Ост-Индской компании. Отец положил ей неплохое содержание; ничто не удерживало ее в Англии. Она решила уехать за границу, и уехала — рада-радешенька, что избавилась от угрюмого надзора грубого, противного капитана Брэга. Ее охотно принимали во всех городах, где она жила, во всех пансионах, где она платила по-царски. Да, она не умела произносить многих слов (хотя по-английски говорила с легким иностранным акцентом, своеобразным и скорее приятным), одевалась кричаще и безвкусно, любила попить и поесть и в каждом пансионе, где ей доводилось остановиться, сама готовила плов и карри; но необычность ее речи и поведения придавала ей особенную прелесть, и миссис Амори пользовалась успехом, притом вполне заслуженным. Она была добрая, общительная, великодушная. Не отказывалась ни от каких увеселений. На пикники привозила втрое больше дичи, ветчины и шампанского, чем другие. Брала ложи в театр и билеты на маскарады и раздаривала направо и налево. В гостиницах платила за несколько месяцев вперед; помогала вдовам и обносившимся усатым щеголям, если им вовремя не переводили деньги. И так кочевала по Европе, куда вздумается, — из Брюсселя в Париж, из Милана в Неаполь или в Рим. В Риме она и получила известие о смерти Амори, там же обретались капитан Клеверинг и его приятель шевалье Стронг, задолжавшие в гостинице, и добросердечная вдова, не обнаружившая, впрочем, особенного горя по поводу кончины своего непутевого супруга, вышла замуж за отпрыска древнего рода Клеверингов. Вот таким образом мы и довели ее историю до того времени, когда она стала хозяйкой Клеверинг-Парка.

Мисси сопровождала свою мать почти во всех ее странствиях и много чего успела повидать. Одно время у нее была гувернантка, а после второго замужества матери ее отдали в изысканный пансион мадам де Карамель на Елисейских полях. Переселяясь в Англию, Клеверинги, разумеется, взяли ее с собой. Лишь несколько лет назад, после смерти деда и рождения брата, она начала понимать, что в положении ее многое изменилось и что безродная мисс Амори — ничтожество по сравнению с маленьким Фрэнсисом, наследником старинного титула и богатого поместья. Не будь маленького Фрэнка, наследницей была бы она, невзирая на ее отца; и хотя она мало задумывалась о деньгах, поскольку ее никогда ни в чем не стесняли, и хоть она была, как мы видели, романтической юной музой, однако трудно было бы ожидать от нее благодарности к тем, кто способствовал такой перемене в ее положении; да она и поняла его как следует лишь позднее, когда получше узнала жизнь.

Зато ей уже давно стало ясно, что ее отчим — человек скучный и бесхарактерный; что мамаша ее говорит неправильно и не блещет наружностью и манерами; а маленький Фрэнк — капризный избалованный ребенок, на которого нет управы, который наступает ей на ноги, проливает суп ей на платье и перехватил у нее наследство. Ни в ком из домашних она не находила понимания, и немудрено, что ее одинокое сердце томилось по иным привязанностям и она искала, кого бы осчастливить бесценным даром своей неизрасходованной любви.