История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 2)

— Прошу тебя, Джордж, не уходи. Ты тоже должен узнать мои новости и посоветовать мне, как быть. У меня просто голова кругом идет.

— Это что-то насчет Бланш, — сказала Лора; сердце у нее билось и щеки нестерпимо горели.

— Да… поразительная история. Когда я давеча пошел к дядюшке, у дверей сидел его слуга Морган, который столько времени у него прожил, и он мне сказал, что они утром расстались и дядюшка переехал в гостиницу, вот в эту. Я сейчас его спрашивал, но он ушел обедать. А потом Морган сказал, что должен сообщить мне что-то очень важное, и предложил зайти в дом, это теперь его дом. Оказывается, этот мошенник, пока служил у дядюшки, накопил уйму денег и теперь он богач, чуть не миллионер. Ну вот, мы вошли в комнаты, и что бы вы думали он мне рассказал? Это тайна… впрочем, неизвестно, удастся ли нам ее сохранить, раз она известна этому негодяю. Отец Бланш жив. Он, можно сказать, воскрес из мертвых. Брак между Клеверингом и бегум — никакой не брак.

— И Бланш, надо думать, наследница своего деда, — сказал Уорингтон,

— Возможно. Но кто ее отец! Амори — беглый каторжник. Клеверинг это знает. И дядюшка знает… и под угрозой разгласить эти сведения несчастный старик заставил Клеверинга уступить мне свой избирательный округ!

— Бланш этого не знает, — сказала Лора. — И бедная леди Клеверинг тоже.

— Да. Бланш не знает даже прошлого своего отца. Ей известно только, что ее мать с ним разъехалась, а от своей няньки Боннер она слышала в детстве, что он утонул в Новом Южном Уэльсе. А он там был не шкипером, как воображает бедняжка, а ссыльным, на каторге. Леди Клеверинг мне говорила, что они не ладили, что ее муж был нечестный человек; обещала когда-нибудь все рассказать. Помню, она как-то со слезами на глазах жаловалась — как тяжело женщине признаться, что она радовалась, узнав о смерти мужа, и что она оба раза сделала неудачный выбор. Как же теперь быть? Этот человек не может заявить свои права на жену: если он обнаружит себя, его, вероятно, ждет смерть, а уж новая ссылка — безусловно. Но он, мерзавец, с некоторых пор держит Клеверинга под угрозой разоблачения и время от времени вымогает у него деньги.

— Это, конечно, полковник Алтамонт, — сказал Уорингтон. — Теперь мне все ясно.

— Если он вернется в Англию, — продолжал Артур, — Морган намерен пригрозить ему оглаской, и всех нас он тоже решил шантажировать. Этот мерзавец воображал, что мне все известно, — сказал Пен, побелев от ярости, — он хотел, чтобы я за молчание платил ему столько-то в год. Угрожал мне, мне, как будто это я спекулирую на тайне несчастной старухи и вымогаю место в парламенте у этого ничтожества — Клеверинга. Боже ты мой! С ума, что ли, спятил дядюшка, что пустился на такие козни? Ты можешь себе представить, Лора, чтобы сын нашей матери участвовал в таком предательстве?

— Не могу, Пен, — сказала Лора и, схватив руку Артура, поцеловала ее.

— Нет! — прогудел взволнованный бас Уорингтона, смотревшего на честных, великодушных молодых людей с несказанной нежностью и болью. — Нет. Наш мальчик не должен быть замешан в такой подлой интриге. Артур Пенденнис не может жениться на дочери преступника и заседать в парламенте как депутат от каторги. Ты должен со всем этим развязаться, Артур. Должен порвать. Не нужно никаких объяснений, просто скажи, что по семейным обстоятельствам ваш брак невозможен. Пусть лучше несчастные женщины думают, что ты нарушил слово, лишь бы они не узнали правду. А от подлеца Клеверинга ты можешь получить заверение — я берусь его тебе добыть, и без труда, — что ты привел ему, как главе семьи, достаточно уважительные причины для расторжения этого союза. Вы со мною согласны, Лора?

Он едва решился посмотреть ей в лицо. Если и оставалась у него какая-то надежда — если он еще цеплялся за последний обломок своей разбитой жизни — теперь он знал, что сам выпустил его из рук и дал волнам несчастья сомкнуться над ним. Пока он говорил, Пен вскочил с места и впился в него глазами. Джордж отвернулся. Он увидел, что Лора тоже встала и, подойдя к Пену, опять поцеловала его руку.

— Она тоже так считает, дай ей бог здоровья, — сказал Джордж.

— Бланш неповинна в позоре своего отца, ведь правда, Артур, милый? — быстро заговорила Лора, побледнев как полотно. — А если бы ты уже был женат, неужели ты бы ее покинул, когда она ничем не провинилась? Ты ведь дал ей слово. Ты покинул бы ее в несчастье? Не постарался бы ее утешить? Будь маменька жива, она бы ее пожалела. — И добрая девушка, обняв Пена, спрятала лицо у него на груди.

— Матушка — ангел божий, — сказал Пен срывающимся голосом, — а ты, Лора, лучшая из женщин, самая милая, самая хорошая. Научи меня, как поступить. Помолись за меня, чистая душа, чтобы я исполнил свой долг. Храни тебя бог, сестра моя.

— Аминь, — простонал Уорингтон, закрыв лицо руками. — Она права, — прошептал он. — Она, наверно, всегда права.

Да, сейчас в ней было что-то ангельское. Еще долго спустя он видел ее улыбку, видел, как она подняла на Пена сияющие глаза, а потом откинула со лба локоны, краснея, улыбаясь и не отрывая от него нежного взгляда.