История Первого Болгарского царства

Но история богомильства во Франции и Италии, длившаяся столетия, или история о губительном влиянии данной веры на Балканские страны, продолжавшемся вплоть до завоевания их Османами, выходит за рамки нашего вопроса. Во время правления Петра и в годы, которые последовали за ним, богомилы еще не обрели своей полной славы; но, хотя они работали незримо и смиренно, их работа была подобна работе червя, грызущего сердце Болгарии. Ослабление и падение первой булгарской империи стали, главным образом, результатом непрерывных трудов и растущей силы последователей Богомила.

Что касается остального, жизнь в Болгарии под властью Петра, видимо, проходила без особых потрясений. Торговля, вероятно, вернулась в страну вместе с миром и процветала, шахты продолжали работать. По всей стране вырастали новые церкви, дворцы и монастыри, хотя мы не можем привести конкретные примеры. О развитии искусств в этот период времени нам мало известно, так как ничего не сохранилось. Литература оставалась модным увлечением; священник Косьма горько жаловался, что все стремились писать книги вместо того, чтобы их читать. В это время книги представляли главным образом переводы греческих религиозных сочинений или романов; однако литературный труд самого Косьмы свидетельствует о значительном рывке в развитии славянской литературы, который произошел в конце столетия. Данная работа стала не только первым в булгарской литературе сочинением, написанным на родном языке, но она также свидетельствует о зрелости формы и гибкости языка, много превосходящей сочинения, создававшиеся в дни правления Симеона, Храбра или Иоанна Экзарха[442]. Кроме того, богомилы создавали популярную литературу, сообщая легенды, которые записывались с течением времени. Эти произведения также представляли главным образом переводы или адаптацию греческих произведений, некоторые из которых даже содержали намек на следы индийской мифологии, хотя многие другие сочинения были оригинального происхождения. Но, несмотря на интенсивную литературную деятельность, общий стандарт культуры и уровня жизни был низок. Даже при княжеском дворе культура, вероятно, заключалась лишь в использовании прекрасных предметов мебели и украшений, которые греческая царица привезла с собой из Константинополя. Когда после смерти царицы ее дочери посещали Константинополь, они путешествовали не на носилках, в которых перевозили знатных женщин в Империи, но на колесницах, колеса которых были вооружены острыми косами. Болгарский посол в Константинополе в 968 г. был даже еще менее цивилизованным; он брил голову подобно венгру, носил медный пояс, очевидно, для брюк и весьма редко мылся. Епископ Лиутпранд из Кремоны, посол Оттона I, был разъярен, что подобное существо обладало над ним первенством: хотя сами северные итальянцы также нечасто мылись в X столетии[443]. Но, вероятно, булгарский посол являлся членом военной партии — боярином, который презирал недостойные привычки к чистоте.

Таким образом, на сорок лет в Болгарии установилась некая пародия на мир. Наконец, в 965 г. царица Мария-Ирина, возглавившая мирную партию, умерла. Прожитые годы не укрепили характер Петра, и, лишившись своей жены, защищавшей мир, он почти сразу попал под влияние воинственных бояр, которые рекомендовали ему продемонстрировать храбрый и агрессивный настрой в отношении Константинополя. В самом Константинополе изменилась ситуация. Император Роман Лакапин, противник Симеона, уже давно оставил трон и умер кающимся монахом; Константин Багрянородный, восстановленный в качестве законного наследника, также умер; даже его сын, второй Роман, внук старого Лакапина, окончил свой земной путь. Императорская корона сейчас официально принадлежала двум Маленьким мальчикам, сыновьям Романа II. Младший, Константин, был ленивым ребенком. Старшего звали Василием, и позднее его фамилия внушала ужас болгарам. Их мать, прекрасная императрица Феофана, помня о судьбе Зои Карвонопсины, удержала свою власть благодаря второму браку; ее мужем стал императорский главнокомандующий Никифор Фока, внук первого Никифора Фоки и племянник погибшего у Ахелоя. Никифор, благодаря своим умениям и данному браку, теперь крепко сидел на императорском троне со своими пасынками и стал императором-сопровителем и регентом империи.

Со стороны булгар было бы мудрым не провоцировать воина-императора, который отвоевал остров Крит у неверных и одерживал победы на Востоке. Но булгары надеялись, что Никифор будет занят борьбой с сарацинами и поэтому уступит требованиям Болгарии, если она покажет свой воинственный дух. Итак, когда Никифор вернулся в Константинополь на зиму 965/6 гг., чувствуя себя уверенно после успешного захвата Тарса, к нему обратилось посольство от булгарского царя для получения «традиционной дани»[444].