История первого дракона

Тан стоял на носу лодки, опираясь передними лапами на борт и вытянувшись в струнку; выглядел пёс крайне довольным.

— Ничего себе имечко у этого шамана, — тихо проговорил оживлённый Михаэль, восторженно крутящий головой. Мы с ним, Прах и Серж с двумя лошадьми оказались в лодке, которую вёл Рем.

— У них всех имена те ещё, — я хмыкнула.

— Э-нет, — протянул парень. — Они же все что-то значат, я, правда, не знаю, что, с эльфийским я почти не знаком. А вот "талунамиталу" — это один из замечательных обычаев этого народа, "за смерть родича — десять смертей"; кровная месть, проще говоря.

— У них и такое есть? — я покосилась на эльфов, синхронно машущих длинными вёслами, с некоторой опаской.

— Ну, у них с этим сложно. Кровная месть это очень серьёзное решение, принимается на совете Родов. Назвать так сына… оригинальные у него родители были.

— Результат получился соответственный, — я фыркнула.

— Уж этого я не знаю. А что в нём не так, кроме имени?

— Как минимум, количество татуировок.

— А, нашла на что внимание обращать, — отмахнулся молодой воин. — Это же шаман, чего ты хотела? Причём типичный. У него эти татуировки — суровая необходимость, чтобы душу не потерять. Не видела ты странных шаманов. И надейся, что не увидишь!

Домчались до стоящего на якоре корабля мы за пару минут; дольше размещались и грузились на берегу. Лошадей никто на руках не затаскивал; нас всех вместе с лодкой при помощи подъёмного крана (на ручной, надо полагать, тяге) подобрали на высокий борт корабля и развели по отведённым местам. Лошадей — в трюм, нас — в индивидуальные каюты. Комнаты были размером с купе поезда, даже меньше, но зато чистые и одноместные.

Складная койка с бортиками и на подвесах, которую можно было оставить прикреплённой к стене или превратить в подобие садовых качелей, от этой самой стены отцепив (странный вариант кровати; это как же оно в качку будет выглядеть?). В левом углу — высокий узкий шкаф от пола до потолка, в правом — прикреплённая к стене столешница. Над лежанкой — небольшое квадратное окошко с трогательной занавеской цвета майской зелени. На койке, кстати, присутствовало покрывало такого же оттенка. В общем, тесновато, но очень уютно.

Задерживаться внутри я не стала — успеется. На палубе же гораздо интереснее! Тем более, судя по пейзажу за окном, мы уже снялись с якоря.

Взлетев по лестнице, зажатой в узком коридоре, на палубу, я задохнулась от восторга и ветра, тут же бросившись к ближайшему борту (правому) и не зная, куда смотреть — вперёд или назад, за борт или на палубу, вниз или вверх. Впереди простиралась безбрежная гладь моря, рассекаемая острым носом корабля, позади возвышался скалистый берег и тянущиеся к нему белые буруны пенного следа парусника. Со стороны моего борта высились каменные отвесные стены выдающегося в море мыса и, чуть дальше по курсу, чёрные зубья голых рифов. На палубе было пустынно; только какой-то одинокий эльф в чёрном дремал на бухте каната, привалившись к стене палубной надстройки. Внизу, под бортом, стоял узкий косой вал, образованный движением судна, и в нём то и дело мелькали серебристые спинки каких-то рыбёшек, выпрыгивающих на мгновения из воды. А вверху…

Задрав голову, я не обнаружила ни одного матроса — только тонкие серебристо-серые мачты и канаты, между которыми трепетали почти эфемерные полотнища парусов. Приглядевшись внимательнее, я обнаружила, что они двигаются, притом самостоятельно; будто корабль шевелит парусами, подстраиваясь под малейшие колебания ветра, как парящая птица шевелит крыльями и хвостом. Восхитившись, но почти не удивившись (от этих эльфов я теперь и не такого ожидала), я двинулась в сторону носа корабля. Где, поднявшись на самый верх по очередной узкой лестнице, неожиданно обнаружила Рема вместе со штурвалом. Штурвал тут располагался на самом кончике носа, перед бушпритом. Как же он, интересно, работает?

Я осторожно подошла поближе, но так, чтобы не лезть под руку. Эльф стоял с отрешённым видом и закрытыми глазами. Вдруг он словно почувствовал мой взгляд, и глаза резко распахнулись. Я отшатнулась: они были наполнены жутковатым зелёным сиянием. Которое, впрочем, быстро потухло. Рем быстро несколько раз моргнул и посмотрел на меня с улыбкой.

— Я смотрю, тебе понравилась Элу?

— Не то слово! А что у тебя с глазами только что было? Бр-р-р! — не удержавшись, я тряхнула головой. "Жуть с глазами" обыкновенная, одна штука. Или "ещё одна"? А то что-то "жутей" развелось, не протолкнуться.

— Побочный эффект; точнее, один из побочных эффектов процесса управления кораблём, когда погружаешься полностью.

— Погружаешься? — удивлённо уточнила я.

— Ты будто сливаешься с ним, становясь одним целым; ни с чем не сравнимое ощущение, — весело ответил эльф. — Так что, хочешь попробовать?

— А у меня получится? — с сомнением проговорила я, оглядываясь по сторонам.

— Почему бы и нет? Элу у меня девочка общительная, уж найдёте, о чём поболтать по-женски, — он заговорщически подмигнул и отстранился, пропуская меня к штурвалу.