История Первой мировой войны

«Сражения на Марне не было вовсе. Инструкции Жоффра приказывали отойти к Марне и эвакуировать Верден и Нанси. Саррайль не послушался — и спас Верден; Кастельно держался за Гранн-Куроннэ — и спас Нанси. Я организовал наступление. А теперь утверждают, что главнокомандующий, отошедший далеко назад, когда я наступал, — руководил, предвидел и устроил все это… Трудно в такое поверить!»

Наиболее верна здесь первая фраза: «Сражения на Марне не было вовсе». Не было также в 1870 году и «сражения» под Седаном. Безумие Мак-Магона при столкновении с первым Мольтке оказалось уравновешено и даже превзойдено безумием второго Мольтке, испугавшегося только призрака.

Сцена 2. Легендарное сражение — Танненберг

Подобно Марне, великая германская победа под Танненбергом является памятником не менее выдающимся ошибкам.

Первая и наиболее популярная из легенд рисует нам романтический образ отшельника-генерала, в годы своей отставки посвящавшего все свое время любимому коньку — разработке гигантской западни будущему вторжению русских, изыскивая тропинки сквозь болота и изучая глубину дна тех болот, которые должны были поглотить русские орды. Настала война — и он смог претворить свои мечты в жизнь.

Следующая легенда, возникшая тогда, когда за фигурой Гинденбурга выросла тень Людендорфа, говорила о мастерском плане вторых Канн, задуманном и продиктованном en route — в поезде, по дороге в Восточную Пруссию, когда Людендорф еще подыскивал себе номинального начальника. Увы, реальная история должна рассеять все эти легенды.

Немцы, по преимуществу нация комбинаторов, нашли своего Галлиени в сочетании ума молодого штабного офицера и опыта старого корпусного командира. А им, в свою очередь, сильно помогло то, что русские командиры оказались способны сочетать в себе недостатки и Мольтке, и Жоффра. Конечно же, военная история современной России лишь предельно кратко излагает хронику вторжения в Восточную Пруссию.[53]

Человек, на котором в значительной степени лежала ответственность за эту необдуманную операцию, также несет ответственность и за неудачное вторжение в Восточную Пруссию, и за то, что оно началось прежде, чем русские оказались к нему готовы. Это был генерал Жилинский, начальник русского Генерального штаба до 1913 года. Это он заключил военную конвенцию с Францией, согласно которой Россия обязывалась на 15-й день мобилизации выставить армию в 800 000 человек. Это обязательство явилось непосильным напряжением для громоздкой русской военной машины. Начав работать, она сразу же затрещала по швам, вызывая многочисленные срывы и местные неудачи. Это также стало слишком сильным напряжением и для русского главного командования. В итоге оно принимало решения в состоянии повышенной нервозности и волнения.

Но конвенция не кончалась одним этим обещанием. Новый план предусматривал также наступление против германцев, проводимое одновременно с главным ударом, развиваемым против Австрии.

Как будто нарочно для того, чтобы усилить эти ошибки, план этот должен был проводиться в жизнь не теми, кто его разработал. Военный министр генерал Сухомлинов лишил их всякой возможности даже исподволь оказать на этот план какое-либо влияние. Сухомлинов, без сомнения, сам метил в главнокомандующие. Но и он был не одинок среди тех, кто был уверен в своих гениальных способностях как командира. Соперником его оказался сам царь, к ужасу всех своих министров предложивший взять верховное командование армией на себя. Но он с сожалением должен был уступить настояниям министров и назначил главнокомандующим великого князя Николая — который, по крайней мере, прошел школу солдата.

Все же царь ограничил своего главнокомандующего назначением к нему двух помощников. Одним из них был Янушкевич — придворный генерал, не пользовавшемся популярностью в действующей армии. Другим стал Данилов — способный, но действовавший по старинке военный. Он-то фактически и руководил русской стратегией.

С первых дней августа великий князь Николай Николаевич находился под непрестанным давлением союзника — Франции. Французы через русское министерство иностранных дел все время требовали от великого князя, чтобы он что-нибудь сделал, облегчив этим «чем-нибудь» нажим германцев на французов — и требовали сделать это быстро. Вторжение русских в Восточную Пруссию хотя и не началось ранее обещанного срока, но все же произошло раньше, чем сами русские оказались к этому готовы.