История Петра Великого

Однако, несмотря на все это, царь после краткого пребывания в Туле, где он на железном заводе ковал собственными руками железные полосы, торжественно вступил с войсками в столицу. Правительство старалось придать особенное значение занятию турецких каланчей близ Азова. Это место, укрепленное по советам Гордона, получило название Hoвoгеорговск. Сам Петр, однако же, не мог не сознавать, что первое его предприятие, в котором ответственность лежала на царе и на окружавших его иностранцах, потерпело полную неудачу.

Но именно здесь, благодаря этой неудаче, и проявился великий человек: Петр не упал духом, но вдруг вырос от беды и обнаружил изумительную деятельность, чтобы загладить неудачу и упрочить успех второго похода. С азовской неудачи, как справедливо замечает Соловьев, начинается царствование Петра Великого [187].

После азовской неудачи в народе легко могли вспомнить слова патриарха Иоакима, что не может быть успеха, если русскими полками будут предводительствовать иностранцы-еретики. Но царь, готовясь ко второму походу, более прежнего рассчитывал на помощь иностранцев, выписывал из-за границы инженеров и судостроителей; Тиммерман, Вейде, Брюс, жившие давно в Москве и не имевшие возможности следить за успехами техники, оказались плохо приготовленными. Нужно было обратиться к западноевропейским правительствам, к Австрии, Венеции, бранденбургскому курфюрсту, чтобы достать людей более опытных и сведущих.

Еще до возвращения в Москву Петр известил польского короля и императора Леопольда о том, что нельзя было взять Азова по недостатку оружия, снарядов, а более всего — искусных инженеров. Одновременно с этим царь требовал, чтобы и польский король и император, в свою очередь, приступил к решительным действиям, когда на будущую весну государи пошлют под Азов и в Крым войска многочисленнее прежних [188].

Особенно нужными для предстоящего похода оказались военные суда, которые могли бы пресечь неприятелю средства получать во время осады помощь с турецких кораблей войском, снарядами и продовольствием. Поэтому Петр призвал из Архангельска голландских и английских плотников с чужеземных судов. Bce они были были волей и неволей отправлены в Воронеж, где уже со времен царя Михаила Федоровича производилась постройка плоскодонных судов. По берегам реки Воронежа росли дремучие леса, дубовне, липовые и осиновые, доставлявшие обильный материал для кораблестроения. Были устроены верфи; работа закипела. Около 26 000 человек всю зиму трудились на воронежских верфях. Отовсюду с частных железных заводов волей и неволей были собираемы необходимые для судостроения предметы.

Образцом для строившихся судов служила галера, заранее заказанная в Голландии и привезенная в Москву, а затем в Воронеж. Работали не только в Воронеже, но и в Козлове, в Добром, в Сокольске; кроме военных судов нужно было изготовить до 1000 транспортных судов [189].

В конце февраля 1696 года сам Петр прибыл в Воронеж для участия в этих работах. 2 апреля происходил спуск первой галеры, которая получила название «Принципиум». В апреле же окончено сооружение 36-пушечного корабля «Апостол Петр». Начальником галеры «Принципиум» сделался сам царь.

Приходилось бороться с разными затруднениями. Многие рабочие бежали с работ; свирепствовали болезни; погода не благоприятствовала делу. Сам царь недомогал в это время, но все-таки работал усердно и писал к боярину Шереметеву: «Мы, по приказу Божию к прадеду нашему Адаму, в поте лица едим хлеб свой». Немудрено, что работа шла гораздо успешнее, чем во время постройки корабля «Орел» при царе Алексее Михайловиче.

Вопрос о главном начальстве над войском был решен иначе, нежели в первый поход. 14 декабря 1695 года Петр приехал за Гордоном и отправился с ним к Лефорту, куда явились Головин и другие вельможи. Там происходило совещание, кого избрать генералиссимусом. На это место был назначен боярин Шеин. Можно думать, что тогда же было решено назначение Лефорта адмиралом нового флота.

Обсуждались также предстоявшие военные операции. Шереметев опять должен был действовать на Днепре, между тем как главная армия двигалась к Азову. Достойно внимания, что те люди, которые во время маневров под Москвой разыгрывали роль «генералиссимусов», Бутурлин и Ромодановский, преспокойно оставались дома. С Ромодановским, который в шутку величался «кесарем» и которого Петр называл обыкновенно «min herr Kenih», Петр переписывался в это время, извещая его как «своего государя» о ходе работ, иногда же, за недосугом, посылал поклоны ему и Бутурлину вместе с другими в письмах к Стрешневу и Виниусу. Ромодановский был этим недоволен и делал «господину капитану» выговоры. Царь оправдывался. «В последнем письме, — отвечал он Ромодановскому, — изволишь писать про вину мою, что я ваши государские лица вместе написал с иными: и в том прошу прощения, потому что корабельщики, наши братья, в чинах не искусны» [190].