История письма: Эволюция письменности от Древнего Египта до наших дней.

Если до самого недавнего прошлого неоспоримым считалось мнение, что всякая письменность возникла из образного представления мыслимого и прошла указанный Востоком путь «от изображения до буквы», то ныне многое говорит о том, что буква также существовала изначала, что великий подвиг открытия отдельных звуков выдающимися создателями «западных» письменностей (анатолийской, альпийской и, вероятно, также и древнеиберийской) уже был совершен к тому времени, когда с восприятием и преобразованием греками финикийского алфавита дело дошло до поистине всемирно-исторической встречи Востока с Западом, до взаимного оплодотворения и слияния «изображения» с «буквой».

Рис. 2. Надпись Никандры (VI в. до н. э.).

Ныне известно около четырехсот видов письменности, причем в это число не включены ни так называемые первые ступени письма, ни незначительные разновидности одних и тех же письменностей. Европеец, например, знает в общих чертах знаки греческого письма; на зданиях церквей и синагог и внутри их можно увидеть древнееврейские буквы; житель Западной Европы слышал, как правило, о славянской кириллице; если он собирает марки, то, вероятно, припомнит и столь широко распространенную арабскую письменность; не раз взгляд его останавливался и на знаках китайского и японского письма, которые смотрели на него с надписей, сопровождающих дальневосточную живопись и рисунки. Не так давно у немцев и австрийцев пытались искусственно возбудить интерес к руническим письменам, не требуя, правда, подлинного их знания; однако немногим известно, что рунами писали не только древние германцы, скандинавы и англосаксы, но — скажем об этом уже здесь — и древние тюрки, и древние венгры, а по утверждениям некоторых исследователей — и древние славяне. Мало кто знает, что отдельные народы писали на своих языках вообще не буквами, а изображениями, словами-знаками, слоговыми знаками или сочетанием из слов-знаков, слоговых и звуковых знаков, что, наконец, имеются письмена, из которых одни можно прочесть, хотя, несмотря на многолетнюю исследовательскую работу, все еще нельзя понять, а другие нельзя даже прочесть. Все это мы говорим здесь для того, чтобы показать, сколь широко и многогранно поприще, на которое вступает тот, кто хочет разобраться в истории дешифровки древних письменностей.

Теперь следует разъяснить существо отдельных понятий, которыми мы будем постоянно пользоваться в нашем изложении.

Мы можем говорить о письменности в прямом смысле лишь в том случае, если находим два ее признака, а именно: если, с одной стороны, производилось действие рисования в самом широком понимании (начертание знаков, выскабливание, вырубание, нанесение зарубок и т. п.), а с другой — преследовалась цель сообщения, причем сообщения или иным лицам, или — для сохранения в памяти — самому пишущему.

[Традиционность привычек письма оказывается сильным тормозящим моментом в истории письма вообще. Достаточно вспомнить о том, что современные народы продолжают придерживаться утративших фонетическое обоснование исторических написаний: по-французски il porte «он несет» и ils portent «они несут» полностью совпали в произношении [il port], и их различное написание понятно только с исторической точки зрения, хотя и важно для правильного понимания написанного текста. Также и по-английски night «ночь» и knight «рыцарь» полностью совпали в произношении [nait], но и здесь различное историческое написание используется для правильного понимания написанных слов.]

Там, где не может быть и речи о первом из указанных признаков и цель сообщения достигается другими средствами, исследователи говорят о так называемой предметной письменности — первой и наиболее значительной ступени, предваряющей собственно письменность. Предметное письмо представлено часто упоминаемыми бирками, которыми пользовались во все времена и пользуются поныне самые различные народы — большей частью для записи чисел. Бирки применяют и как календарь, вырезая число дней, недель и т. д. Но в форме бирок составляются также настоящие долговые списки и описи, по ним можно прочесть, «кто сколько имеет на бирке»; это, кстати сказать, документ, обладающий неоспоримой силой доказательства в том случае, если при его составлении бирку, на которой сделаны зарубки соответственно количеству денежных единиц долга, расщепляют так, что кредитор сохраняет у себя одну половину как «оригинал», а должник берет себе другую половину — «копию». В случае необходимости всякая ложь быстро и легко изобличается, а сомнение устраняется при сопоставлении обеих половинок.