История под знаком вопроса

Названы также некоторые всемирные истории, выходившие в середине XX века.

8. Десятитомная «Всемирная история», изданная в Швейцарии;

9. Всеобщая история цивилизаций.

Приведенная советскими авторами идеологическая критика этих энциклопедий представляет для нас лишь ограниченный интерес. Ведь сами они были «солдатами» идеологического фронта, так что ругать западных коллег им полагалось в рамках защиты собственного права выкручивать руки представлениям о прошлом в пользу советской идеологии. Тем не менее приведу следующую цитату из предисловия названной выше советской «Всемирной истории»:

«Среди многих «Всемирных историй», появившихся в последние годы на книжных рынках США и Западной Европы, есть и такие, которые стоят за гранью науки, представляя собой едва прикрытую, а подчас откровенно грубую фальсификацию фактов в угоду наиболее реакционным кругам и во вред жизненным интересам народов».

Итак, сами историки (пусть отягощенные традицией недавней сталинской эпохи) говорят об «откровенно грубой фальсификации фактов в угоду» политике и идеологии. И не так уж и важно, что на самом деле именно советские историки более всего грешили в этом плане. Важен сам факт нечистоты «исторической науки», ее готовности идти на поводу у идеологических концепций и требований политической стратегии или тактики. Осуждая такие тенденции в западных мировых историях, советские коллеги этих западных историков, конечно, пытались скрыть еще более очевидную политическую и идеологическую зависимость собственной модели прошлого.

Зато каждая из этих энциклопедий, как, впрочем, и более ранние труды такого рода, советскими авторами не названные, а также энциклопедии, появившиеся после 1955 года, представляют для исторической аналитики интерес, как разные модели прошлого, созданные в рамках традиционной истории. Нас интересует, хорошо ли функционируют эти «большие холодильники», можно ли - и в какой именно мере - ими пользоваться, не превращаются ли они время от времени в морозильники или - того хуже - в нагревательные приборы.

Я посвящу анализу одной из старых всемирных историй - «Все мирной хронике» Шеделя - отдельную главу во второй части книги. Для большего, к сожалению, в этой книге места не нашлось. Поэтому остается только сформулировать здесь общую историко-аналитическую задачу сравнительного анализа всемирных историй на предмет их службы определенным политическим и идеологическим задачам и темам. Зависимость истории от религиозной, национальной или политической идеологии отмечается на всем протяжении существования историографии.

Отметим для начала пример с одной из первых немецких всемирных историй, в которой автор, как фанатичный патриот, пытался все «хорошее» приписать немецкой нации (в те отдаленные времена еще не существовавшей де — факто, представленной только в форме соответствующей идеи), а все плохое - иным. Речь идет о пасторе из Эльзаса Якове Вимфелинге (якобы 1450-1528) и его изданной вроде бы в 1505 году истории. Так как в результате его изложение концентрируется в основном вокруг немецкой истории, его книгу авторы 12–томной «Немецкой истории» (1981-1982) под редакцией Хайнриха Плетихи приводят в качестве первого примера общенемецкой истории.

Но вернемся к разбираемому введению к советской «Всемирной истории»:

«Наличие в науке различных точек зрения по отдельным еще спорным вопросам в наиболее важных случаях специально оговаривается в тексте» (стр. XXII, посл, абзац)

А почему только в наиболее важных случаях? То есть, в виде исключения? А не должно ли это быть правилом в истории? Не совершают ли историки подлог, не обманывают ли они читательскую аудиторию каждый раз, когда скрывают от оной наличие различных точек зрения по отдельным еще спорным вопросам? Мы не дети, которых нужно гладить по головке и успокаивать: тебе, глупенькому, еще рано знать всю сложную правду о несовершенстве наших моделей прошлого! Мы не начнем страдать бессонницей и попадать толпами в психушки из-за того, что историки не в состоянии однозначно в своих моделях «реконструировать» прошлое.

Если историки будут чаще искренне признаваться в своем бессилии преодолеть многовариантность истории, то мы не будем утверждать, что они страдают шизофренией. Но когда они не решаются признать реальную ситуацию с моделированием прошлого, то невольно вспоминается утверждение психиатров о том, что психически больные люди не в состоянии признать себя нездоровыми!