История похищения

В час дня Пачо объявили, что его отпустят, но о точном времени он узнал лишь в пять, когда какой-то начальник в маске бесстрастно сообщил ему, что в соответствии с публичным заявлением Эскобара Маруха выйдет на свободу к семичасовому выпуску новостей, а он – к тому, который показывают в половине десятого.

Маруха провела утро более интересно. В девять к ней вошел какой-то командир, не из самых главных. Он уточнил, что ее освободят к вечеру, и поведал некоторые подробности переговоров падре Гарсии Эррероса. Возможно, ему хотелось загладить свою вину, ведь когда он приезжал в последний раз, Маруха спросила, действительно ли ее судьба сейчас зависит от падре. И шеф довольно-таки издевательски ответил:

– Не волнуйтесь! Ваша судьба в куда более надежных руках.

Маруха тогда решила, что он неправильно понял ее вопрос, и поторопилась заверить, что всегда относилась к падре с большим уважением. Правда, сначала она не обращала внимания на его проповеди, часто туманные и невразумительные, но как только он обратился к Эскобару, она поняла, что от этого зависит ее жизнь, и с той поры каждый вечер внимательно смотрела «Минуту с Богом». Маруха пристально следила за ходом переговоров, знала о поездках падре в Медельин, о том, как продвигаются дела с Эскобаром, и не сомневалась, что падре на правильном пути. Однако сарказм босса внушил ей опасения, что падре не пользуется у Невыдаванцев таким огромным доверием, как можно было предположить по его рассказам прессе. Поэтому теперь, получив подтверждение, что ее скоро освободят благодаря стараниям падре, Маруха очень обрадовалась.

Немного побеседовав с начальником о том, как повлияет освобождение заложников на обстановку в стране, Маруха спросила про кольцо, которое у нее отняли в другом доме в ночь похищения.

– Не беспокойтесь, – заверил начальник. – Все ваши вещи в целости и сохранности.

– Как же не беспокоиться? – возразила Маруха. – Ведь кольцо забрали в другом доме, и того, кто забрал, я больше не видела. Это, случайно, были не вы?

– Нет, – покачал головой шеф. – Но вы все равно не беспокойтесь. Ваши вещи здесь. Я их видел.

Жена Дворецкого вызвалась купить для Марухи все, что ей нужно. Маруха заказала тушь для ресниц, карандаши для губ и бровей и колготки взамен тех, что порвались во время похищения. Позже пришел хозяин, встревоженный отсутствием новостей. Он боялся, что в последний момент, как часто бывало, у Эскобара изменятся планы. Маруха, напротив, была спокойна. Она приняла душ и надела то, в чем была, когда ее похитили. Только бежевый пиджак намеревалась надеть перед самым выходом.

По радио целый день подогревали интерес, рассуждая об освобождении заложников, интервьюируя их родственников, распространяя неподтвержденные слухи, которые в следующий момент опровергались еще более громкими известиями. При этом ничего нельзя было сказать наверняка. Слыша голоса детей и друзей, Маруха радовалась, но понимала, что радость преждевременна, ведь неизвестно, что ждет ее впереди. По телевизору опять показали отремонтированную квартиру и мужа, который с удовольствием общался с полчищами журналистов, истомившихся от ожидания. Маруха смогла внимательнее рассмотреть детали интерьера, которые так шокировали ее поначалу, и настроение у нее улучшилось. Охранники, в бешеном темпе наводившие в доме чистоту, прерывали уборку, чтобы послушать последние новости, и старались подбодрить Маруху. Но чем ближе становился вечер, тем хуже у них это получалось.

В сорок четвертый понедельник своего президентства Гавирия проснулся без будильника в пять утра. Обычно он вставал в темноте, чтобы не тревожить Ану Милену, которая порой засыпала позже его. Побрившись и переодевшись на работу, он садился на складном стульчике в прохладном полумраке коридора, где можно было послушать новости, никому не помешав. У него был маленький транзистор, который он подносил прямо к уху, включив на очень маленькую громкость. В газетах Гавирия бегло просматривал абсолютно все, от передовиц до рекламных объявлений, и прямо руками, без ножниц, отрывал интересные публикации, чтобы потом обсудить их со своими секретарями, советниками или министрами. Однажды ему попалась заметка о том, что правительство должно было сделать, но не сделало, и Гавирия послал ее соответствующему министру, черкнув на полях: «Когда, черт побери, министерство решит этот вопрос?»

Решение последовало незамедлительно.

В понедельник обсуждалась только одна новость: грядущее освобождение заложников. Все напряженно ждали встречи президента с падре, который собирался рассказать о переговорах с Эскобаром. Президент перекроил свое расписание, чтобы можно было принять священника в любой момент: какие-то не очень срочные встречи отменил, какие-то переназначил на другое время. Первым по расписанию на понедельник значилось совещание с советниками. Президент открыл его своей коронной школьной фразой:

– Сначала решаем эту задачу.